Мир в рецессии или в системном кризисе?

Мир в рецессии или в системном кризисе?

Понятие «системный кризис» употребляется столь часто, что практически потеряло своё настоящее значение. Кроме того, не все, кто использует это словосочетание, понимают что оно означает.

Попытаемся объяснить.

Итак, сегодняшний кризис состоит в падении конечного потребления в США и, соответственно, во всём мире. Напомним, что потребление считается конечным только в том случае, когда купивший товар или услугу не переносит её стоимость на продукт своего труда, не продаёт их, а использует только для собственного потребления.

Все остальные экономические агенты покупают с одной-единственной целью – чтобы вложить в производство свой промежуточный продукт и перепродать то, что сами произвели. Это они могут делать только до тех пор, пока где-то там, в конце производственной цепочки, существует реальный спрос и потребление. Если они исчезают – конец: рано или поздно экономическая машина останавливает свой ход.

Имеется два вида конечного потребления – со стороны государства и со стороны хозяйств (пока давайте оставим без внимания более тонкую тему расходов/доходов). Падение потребления может произойти по двум причинам: уменьшение доходов и/или ослабление механизмов его стимулирования (например, через кредитование).

Когда по какой-либо причине потребление начинает падать, в описанной выше производственной цепи поступает сигнал об этом, начинаются снижение производства, увольнение излишних работников, урезание зарплат и премий, вследствие чего начинают падать доходы хозяйств и государств.

В капиталистической экономике, которая по своей природе циклична, этот процесс наблюдается периодически. Спады бывают настолько сильны, что темпы роста экономик становятся отрицательными (если это продолжается достаточно долгое время, это называют «рецессией»), но рано или поздно рост возобновляется.

Сегодня, очевидно, не такой случай. Почему?

Дело в том, что в предыдущие годы потребление хозяйств активно стимулировалось за счёт обилия кредитных предложений. Перед кризисом долги последних (хозяйств) быстро нарастали (примерно на 10% в год, что существенно опережает рост их доходов – даже стагнирующих - по своей покупательной способности) и это не просто стимулировало потребление, но и постоянно создавало ситуацию ускоренного роста денежной ликвидности в экономике.

Вследствие этого, количество свободных денег росло всё это время более быстрыми темпами, чем рост экономики.

В такой ситуации либо должна вырасти инфляция, либо (если произойдёт концентрация денежных излишков в отдельных секторах экономики) финансовые пузыри.

Так и случилось: цены на фондовом рынке на недвижимое имущество и на некоторые другие активы стремительно нарастали. И чем больше они росли, тем больше было желание заложить эти активы для получения нового кредита с целью получения дополнительного дохода или просто денег, увеличивая, таким образом, общее потребление в стране.

Но мы хорошо знаем, что невозможно долгое время жить в кредит – рано или поздно наступает момент, когда текущие доходы начинают полностью уходить на обслуживание долгов.

В США такая финансовая вакханалии началась в 1981 году, и просто настоящее чудо, что она была растянута до наших дней, продолжаясь почти 30 лет. В сущности, нет никакого чуда, так как для этого процесса американцы использовали один конкретный механизм, а именно - постоянное уменьшение стоимости кредита.

Чтобы вам было ясно, о чём идёт речь, достаточно взглянуть график процента прибыли Федерального резерва США, который в 1981 году был равен 19% и который с тех пор постепенно снижали, чтобы он достиг нуля в конце 2008 года. Тогда стало очевидно, то проблемы неизбежны.

Сейчас уже, надеюсь, вам ясно, почему кризис - системный.

Потому что за почти 30 лет был создан механизм перераспределения денег, построенный на трёх основных принципах:

- постоянный рост потребления,

- постоянный рост денежного предложения,

- постоянное падение стоимости кредита.

Эта система позволяла финансовым институтам, которые были ближе к деньгам, существенно перераспределять в свою пользу общий объём добавленной стоимости, создаваемой в экономике.

Если в 50-е годы ХХ века доля финансового сектора в общих доходах корпораций достигала не более 10%, сегодня она составляет более 50%. Если тогда долг хозяйств не превышал 50% их годового дохода, сегодня он превышает 130% этого дохода.

Очевидно, что сейчас хозяйства будут конвертировать выплату своих долгов, забывая потреблять – уже некому давать им новые кредиты, так как их возвращение становится всё труднее.

Количество денег в экономике также перестало расти, а это означает, что необходимо кардинально изменить систему, в частности, увеличить долю прибыли в реальном секторе, так как, в противном случае, он не может продолжить функционировать и, соответственно, платить зарплаты, а это означает, что не будет источников для роста экономики.

Но банки категорически не желают отказываться от системы, в которой получали 50% всей прибыли, и сократить свои доходы в целых 5 (!) раз. Они скорее удавятся, чем согласятся с таким сценарием развития событий, тем более, что у них достаточно рычагов для достижения своих целей.

Теоретически, для стимулирования потребления (и, в конечном итоге, всей экономики) можно было бы сократить накопленные до сих пор долги. Или, хотя бы, их реструктурировать.

Но и здесь имеется проблема: все эти долги являются активами той же финансовой системы, и их списание означает массовое банкротство банков, страховых компаний и других финансовых учреждений. Это очень опасный путь.

Кроме того, нельзя забывать, что «кто платит, тот и заказывает музыку»: за эти десятилетия все глубоко усвоили - основная прибыль формируется в финансовом секторе, а это означает, что именно он должен руководить экономикой.

В соответствии с этой максимой были пересмотрены все программы для преподавания в университетах (пресловутый «монетаризм»), системы обучения менеджеров и всех остальных хозяйственных специалистов.

Даже экономические специалисты в Белом доме (все до единого) являются продуктом Уолл-Стрит.

В такой ситуации не только невозможно сделать нечто осмысленное, но даже нереально начать обсуждение создавшейся проблемы, что хорошо видно на крупных мировых форумах типа Большой Двадцатки, на которых, непонятно почему, никто не и делает попыток обсудить реальные причины кризиса.

Невозможно что-то делать в ситуации, когда «смят» сам «двигатель» экономического развития, базировавшийся до сих пор на перечисленных выше трёх принципах – нужен новый «мотор», который на сегодняшний день не только не может быть запущен, но отвергаются даже и попытки поднятия этой темы.

В этом, конкретно, и состоит сегодняшняя проблема: почти 30 лет мир ехал на автомобиле с повреждённым двигателем. Его замена означает принципиальное изменение всех институтов в мировой экономике, созданных за последние десятилетия.

Это не рецессия, это системный кризис.