Украинский дефолт. Есть ли крестьяне в руководстве Franklin Templeton?

"Украина не сможет осуществить купонную выплату 24 июля и, как результат, с этого момента окажется в состоянии дефолта" — пишет один из аналитиков компании Эндрю Мэтени, добавляя, что, с точки зрения Goldman Sachs, кредиторы не примут последнее предложение Киева по реструктуризации долга.

"Это теоретически возможно" - сказала Наталья Яресько на просьбу прокомментировать сообщение Goldman Sachs о том, что Украина может допустить дефолт в июле и не выплатить купон по еврооблигациям 24 июля.

Ссылка

Итак, в том, что дефолт таки будет, сомнений немного. Некоторые эксперты считают, что он уже есть по факту, но просто пока не объявлен официально. Некое затягивание с объявлением дефолта также объяснимо.

Экс-министр экономики Виктор Суслов говорит о том, что «сейчас реализуется план постепенной подготовки украинского общественного мнения к тому что дефолт должен произойти, он неизбежен и состоится».

Но к чему конкретно общество надо подготовить? Ведь если нужна некая подготовка, то существует нечто, что в данный момент может вызвать неприятие этого самого общества. Обратимся снова к экс-министру экономики Украины:

«Что это будет означать для Украины? Мне кажется, что будет показателен аргентинский опыт. Аргентине пришлось рассчитываться землей после дефолта 2001 года, когда кредиторам были переданы большие участки земель сельскохозяйственного назначения. Украине придется рассчитываться если не деньгами, то другим государственным имуществом. А это, конечно, будет иметь значение для украинских граждан. А вопрос земли для Украины – это вообще сакральный вопрос, потому что отношение к земле известно».

Вот так-то. Единственное, что на самом деле интересует Запад на Украине – это земля. Со времен Гитлера, вывозившего в Европу украинскую землю вагонами и эшелонами, ничего не изменилось. Хотя нет, кое-что таки изменилось. Теперь вывозить землю никто не будет – слишком издержечно. Ее будут использовать в своих целях здесь, на месте. Что будет в таком случае с украинцами? А с каких это пор Сороса (между прочим, организовавшему тот самый аргентинский дефолт) или Franklin Templeton интересует судьба украинцев? По их мнению, украинцев вообще не должно быть, ведь население требует есть и загромождает такую ценную территорию. А продукты, выросшие на черноземе, и самому «золотому миллиарду» нужны.

Напомним, что крупнейшим держателем украинских долговых обязательств (т.е. будущим владельцем украинской земли) является близкая к Ротшильдам инвестиционная компания Franklin Templeton, а также ряд американских фондов, активно избегающих идентификации. Кроме того, не следует забывать, что в списке требований МВФ для продолжения кредитования Украины стоит отмена моратория на продажу земли.

Проблема подготовки населения к факту передачи земли западным компаниям состоит в том, что народ еще не до конца превратился в «политическую украинскую нацию». Народ все еще худо-бедно, но воспитан на русской и мировой классике. Вряд ли все граждане Украины читали великий роман Льва Толстого «Воскресение», однако до сих пор, что называется, шкурой чувствуют правоту Льва Николаевича.

Позволю себе процитировать отрывок из «Воскресения», где помещик Нехлюдов, мечтающий о справедливости, общается со своими крестьянами:

— Землю, по-моему, — сказал он, — нельзя ни продавать, ни покупать, потому что если можно продавать ее, то те, у кого есть деньги, скупят ее всю и тогда будут брать с тех, у кого нет земли, что хотят, за право пользоваться землею. Будут брать деньги за то, чтобы стоять на земле, — прибавил он, пользуясь аргументом Спенсера.

— Одно средство — крылья подвязать — летать, — сказал старик с смеющимися глазами и белой бородой.

— Земли свои за пять верст, а нанять — приступу нет, взнесли цену так, что не оправдаешь, — прибавил беззубый сердитый старик, — веревки вьют из нас, как хотят, хуже барщины.

— Я так же думаю, как и вы, — сказал Нехлюдов, — и считаю грехом владеть землею. И вот хочу отдать ее.

— Что ж, дело доброе, — сказал старец с Моисеевыми завитками, очевидно подразумевая то, что Нехлюдов хочет отдать ее внаймы.

— Я затем и приехал: я не хочу больше владеть землею; да вот надо обдумать, как с нею разделаться.

— Да отдай мужикам, вот и все, — сказал беззубый сердитый старик.

Нехлюдов смутился в первую минуту, почувствовав в этих словах сомнение в искренности своего намерения. Но он тотчас же оправился и воспользовался этим замечанием, чтобы высказать то, что имел сказать.

— И рад бы отдать, — сказал он, — да кому и как? Каким мужикам? Почему вашему обществу, а не Деминскому? (Это было соседнее село с нищенским наделом.) Все молчали. Только бывший солдат сказал:

— Так точно.

— Ну, вот, — сказал Нехлюдов, — вы мне скажите, если бы царь сказал, чтобы землю отобрать от помещиков и раздать крестьянам…

— А разве слушок есть? — спросил тот же старик.

— Нет, от царя ничего нет. Я просто от себя говорю: что если бы царь сказал: отобрать от помещиков землю и отдать мужикам, — как бы вы сделали?

— Как сделали? Разделили бы всю по душам всем поровну, что мужику, что барину, — сказал печник, быстро поднимая и опуская брови.

— А то как же? Разделить по душам, — подтвердил добродушный хромой старик в белых онучах.

Все подтвердили это решение, считая его удовлетворительным.

— Как же по душам? — спросил Нехлюдов. — Дворовым тоже разделить?

— Никак нет, — сказал бывший солдат, стараясь изобразить веселую бодрость на своем лице.

Но рассудительный высокий крестьянин не согласился с ним.

— Делить — так всем поровну, — подумавши, ответил он своим густым басом.

— Нельзя, — сказал Нехлюдов, уже вперед приготовив свое возражение. — Если всем разделить поровну, то все те, кто сами не работают, не пашут, — господа, лакеи, повара, чиновники, писцы, все городские люди, — возьмут свои паи да и продадут богатым. И опять у богачей соберется земля. А у тех, которые на своей доле, опять народится народ, а земля уже разобрана. Опять богачи заберут в руки тех, кому земля нужна.

— Так точно, — поспешно подтвердил солдат.

— Запретить, чтобы не продавали землю, а только кто сам пашет, — сказал печник, сердито перебивая солдата.

На это Нехлюдов возразил, что усмотреть нельзя, будет ли кто для себя пахать или для другого.

Тогда высокий рассудительный мужик предложил устроить так, чтобы всем артелью пахать.

— И кто пашет, на того и делить. А кто не пашет, тому ничего, — проговорил он своим решительным басом.

На этот коммунистический проект у Нехлюдова аргументы тоже были готовы, и он возразил, что для этого надо, чтобы у всех были плуги, и лошади были бы одинаковые, и чтобы одни не отставали от других, или чтобы все — и лошади, и плуги, и молотилки, и все хозяйство — было бы общее, а что для того, чтобы завести это, надо, чтобы все люди были согласны.

— Наш народ не согласишь ни в жизнь, — сказал сердитый старик.

— Сплошь драка пойдет, — сказал старик с белой бородой и смеющимися глазами. — Бабы друг дружке все глаза повыцарапают.

— Потом, как разделить землю по качеству, — сказал Нехлюдов. — За что одним будет чернозем, а другим глина да песок?

— А раздать делянками, чтобы всем поровну, — сказал печник.

На это Нехлюдов возразил, что дело идет не о дележе в одном обществе, а о дележе земли вообще по разным губерниям. Если землю даром отдать крестьянам, то за что же одни будут владеть хорошей, а другие плохой землей?

Все захотят на хорошую землю.

— Так точно, — сказал солдат.

Остальные молчали.

— Так что это не так просто, как кажется, — сказал Нехлюдов. — И об этом не мы одни, а многие люди думают. И вот есть один американец, Джордж, так он вот как придумал. И я согласен с ним.

— Да ты хозяин, ты и отдай. Что тебе? Твоя воля, — сказал сердитый старик.

Перерыв этот смутил Нехлюдова; но, к удовольствию своему, он заметил, что и не он один был недоволен этим перерывом.

— Погоди, дядя Семен, дай он расскажет, — своим внушительным басом сказал рассудительный мужик.

Это ободрило Нехлюдова, и он стал объяснять им по Генри Джорджу проект единой подати.

— Земля — ничья, божья, — начал он.

— Это так. Так точно, — отозвались несколько голосов.

— Вся земля — общая. Все имеют на нее равное право. Но есть земля лучше и хуже. И всякий желает взять хорошую. Как же сделать, чтобы уравнять? А так, чтобы тот, кто будет владеть хорошей, платил бы тем, которые не владеют землею, то, что его земля стоит, — сам себе отвечал Нехлюдов. — А так как трудно распределить, кто кому должен платить, и так как на общественные нужды деньги собирать нужно, то и сделать так, чтобы тот, кто владеет землей, платил бы в общество на всякие нужды то, что его земля стоит. Так всем ровно будет. Хочешь владеть землей — плати за хорошую землю больше, за плохую меньше. А не хочешь владеть — ничего не платишь, а подать на общественные нужды за тебя будут платить те, кто землей владеет.

— Это правильно, — сказал печник, двигая бровями. — У кого лучше земля, тот больше плати.

— И голова же был этот Жоржа, — сказал представительный старец с завитками.

— Только бы плата была по силе, — сказал басом высокий, очевидно уже предвидя, к чему идет дело.

— А плата должна быть такая, чтобы было не дорого и не дешево… Если дорого, то не выплатят, и убытки будут, а если дешево, все станут покупать друг у друга, будут торговать землею. Вот это самое я хотел сделать у вас.

Вот так. Земля ничья – божья. А потому все имеют равное право ей пользоваться и продавать ее нельзя. Мечты Льва Толстого осуществит советская власть, отдав землю тем, кто ее обрабатывает – т.е. крестьянам. Учитывая, что современная бандеровская Украина проводит тотальную десоветизацию, то и эту советскую практику она неизбежно будет выкорчевывать. Ну и кому тогда хунта отдаст землю? Или, может, в руководстве Franklin Templeton есть крестьяне?