В последние недели мы фокусируем наше внимание на Греции, Германии, Украине и России. Все это по-прежнему острые проблемы. Однако в каждом из перечисленных случаев читатели привлекали мое внимание к тому, что они считают основным и даже определяющим измерением во всех этих вопросах – и если не прямо сейчас, то очень скоро. Речь идет об измерении, связанном с сокращением населения, и о том влиянии, которое оно будет оказывать на все эти страны. Существовала точка зрения, согласно которой сокращение населения станет причиной кризиса в этих и в других странах, и в результате будет подорвана экономика и национальная мощь. Иногда нам следует сделать паузу, отойти от сегодняшних кризисов и обратиться к более широким вопросам. Позвольте мне начать с некоторых мыслей из моей книги «Следующие 100 лет» (The Next 100 Years). 

Причины сокращения населения

Не подлежит сомнению, что население большинства европейских стран сократится в следующем поколении, а в случае Германии и России это сокращение будет весьма значительным. Практически во всех обществах, от самых бедных до самых богатых, уровень рождаемости сокращается. Для поддержания стабильности населения коэффициент рождаемости должен оставаться на уровне 2,1 рождения на одну женщину. Если этот показатель выше, то население растет, если ниже – то оно сокращается. В развитом индустриальном мире коэффициент рождаемости уже значительно ниже 2,1.  В странах из среднего слоя, таких, как Мексика или Турция, коэффициент рождаемости снижается, однако он достигнет показателя 2,1 только в период между 2040 и 2050 годом. В самых бедных странах, таких, как Бангладеш или Боливия, коэффициент  рождаемости также снижается, однако лишь к концу этого столетия от достигнет отметки 2,1. 

Этот процесс, в целом, является необратимым. В первую очередь он является следствием урбанизации. В сельскохозяйственных и низко развитых промышленных обществах дети являются производственным активом. Детей уже в возрасте 6 лет можно привлечь к сельскохозяйственным работам или к простым видам помощи в мастерской. Дети становятся источником дохода, и чем больше вы их имеете, тем лучше. Столь же важно и то, что в таких обществах не существует другого, кроме семьи, плана пенсионного обеспечения, и поэтому большим семьям легче поддерживать родителей в преклонном возрасте. 

В зрелых урбанистических обществах экономическая ценность детей снижается. На самом деле дети превращаются из инструментов производства в объекты массового потребления. В урбанистических индустриальных обществах возможности трудоустройства в детском возрасте сокращаются, однако существенным образом расширяются образовательные требования. Дети теперь нуждаются в поддержке в течение значительно более длительного периода, иногда до 25-летнего возраста. Дети стоят огромного количества денег, и лишь небольшая их часть возвращается родителям, если это вообще происходит. Поэтому люди имеют все меньше детей. Регулирование рождаемости просто предоставило средство для того, что уже стало экономической необходимостью. Для большинства людей семья, состоящая из восьми детей, стала бы финансовой катастрофой. Поэтому женщины в среднем имеют либо два ребенка, либо меньше.  В результате население сокращается. Конечно, существуют и другие причины этого сокращения, однако урбанистический индустриализм лежит в основе подобных изменений.

Есть люди, которые предрекают наступление экономической катастрофы в результате этого процесса. Как человек, родившийся в мире, в котором взрывной рост численности населения стал причинной экономической катастрофы, я склонен считать, что окончание бума рождаемости будет встречено с восторгом. Однако мысль о том, что сокращение населения, особенно в переходный период еще до того, как уйдут в мир иной более старшие поколения, приведет к тому, что останется относительно небольшое количество рабочих, поддерживающих очень большую группу пенсионеров -особенно сейчас, когда средняя продолжительность жизни в развитых промышленных странах увеличивается. Кроме того, накопленные старшими поколениями долги будут переложены на плечи сократившегося по численности более молодого поколения. Поэтому есть основания говорить о том, что продолжительность жизни является главной экономической дислокацией. Кроме того, некоторые специалисты считают, что политическая мощь страны будет убывать вместе с сокращением населения, поскольку будут уменьшаться вооруженные силы, которые нужно будет развернуть – и оплатить - при наличии меньшего количества населения. 

Наиболее очевидное решение этой проблемы – иммиграция. Но проблема состоит в том, что Япония и большинство европейских стран испытывают значительные сложности в процессе интегрирования иммигрантов. Японцы по большей части вообще не пытаются этого делать, а те европейцы, которые попробовали этим заниматься – особенно с мигрантами из исламских государств – обнаружили, что это не так легко. В Соединенных Штатах коэффициент рождаемости у белых женщин также составляет около 1,9, и это означает, что белое население сокращается, тогда как афроамериканское и испаноговорящее население компенсирует этот процесс. Помимо этого, Соединенные Штаты эффективно управляют миграцией, несмотря на отдельные проблемы. 

Два замечания следует сделать по вопросу об иммиграции. Во-первых, американское решение, состоящее в опоре на миграцию, будет означать наличие существенных изменений в том, что исторически было больным вопросом в американской культуре, – речь идет о расе. Соединенные Штаты имеют возможность поддерживать свое население только в том случае, если белое население в долгосрочной перспективе превратится в меньшинство. Во-вторых, некоторые традиционные источники иммиграции - например, Мексика, - сегодня экспортируют меньше иммигрантов. По мере того, как Мексика будет двигаться вверх по экономической шкале, эмиграция в Соединенные Штаты будет падать. Поэтому страны третьего слоя, где еще существует избыток населения, будут служить источником для иммигрантов. Европа и Япония не обладают жизнеспособной моделью в сфере интеграции мигрантов. 

Влияние населения на ВВП

Однако реальный вопрос состоит в том, имеет ли вообще значение сокращение населения. Представим себе, что существует плавная нисходящая кривая населения, а показатели сокращения составляют 20%. Если нисходящая кривая ВВП совпадает с нисходящей кривой населения, то подушевой ВВП остается без изменения. Проблемы, если основываться на подобной простой оценке, начнутся в том случае, если ВВП сократится в большей степени, чем население, и если его падение не будет синхронизировано с населением, что будет способствовать созданию негативных или позитивных пузырей. Это может привести к дестабилизации. 

Однако нет оснований полагать, что ВВП будет сокращаться вместе с населением. Основная структура общества, его производственный механизм в широком смысле, не будет разрушен в результате сокращения населения. Представим себе также, что население сокращается, тогда как ВВП падает в меньшей степени – или даже растет. В результате подушевой ВВП будет увеличиваться, а население станет более зажиточным, чем раньше. 

Одной из ключевых переменных, смягчающих сокращение населения, может быть продолжающийся прогресс в области технологий, способствующий росту производительности. Можно говорить здесь об автоматизации или о робототехнике, однако рост индивидуальной производительности происходит в любой производственной среде с начала индустриализации, а темпы роста увеличиваются. С учетом плавного и предсказуемого снижения количества населения, как минимум, можно предположить, что ВВП сократится в меньшей мере. Другими словами, при сокращении населения в развитых индустриальных обществах даже без учета иммиграции можно ожидать роста подушевого ВВП. 

Изменения зависимости между  трудом и капиталом

Сокращение населения может иметь другие, более радикальные последствия. Население в мире оставалось стабильным до середины 16-го столетия. Темпы роста населения стали увеличиваться примерно в 1750 году и после этого отмечался их устойчивый рост до начала 20-го века, когда они резко взлетели вверх. Другими словами, начиная с европейского империализма и особенно в 20-м столетии, население постоянно росло. За последние 500 лет население увеличивается все более быстрыми темпами. Это означает, что на протяжении всей истории современного индустриализма и  капитализма существовал избыток рабочей силы. И всегда существовал недостаток капитала, то есть капитал был более дорогим, чем  труд в эквивалентных показателях, а с учетом постоянного производства все большего количества людей, предложение этого показателя вызывало понижение цены труда. 

Впервые за последние 500 лет ситуация начинает меняться. Во-первых, сегодня меньше рождается людей, и это означает, что трудовые ресурсы будут сокращаться, а цена любого вида труда будет возрастать. Ничего подобного в истории индустриального человека раньше не происходило. В прошлом главным дефицитным элементом был капитал.  Однако в настоящее время капитал, если понимать его в точном значении как средство производства, окажется в избытке, тогда как труд будет пользоваться повышенным спросом. Экономические предприятия, работающие сейчас и те, которые будут созданы следующим поколением, никуда не исчезнут. В крайнем случае они могут оставаться недогруженными, а это означает сокращение дохода от капитала. Если перевести это в аналогичную денежную форму, то это будет означать следующее: мы входим в тот период, когда деньги будут дешевыми, а стоимость труда будет постоянно возрастать. 

Единственным условием, при котором подобные вещи не будут происходить, может стать значительный рост производительности, в результате которого возникнет избыток труда. Если это произойдет, то мы, несомненно, окажемся в революционной ситуации, в которой отношение между трудом и доходом изменится. Представим себе более постепенное, хотя и интенсивное, улучшение в области производительности – в этом случае все равно избыток будет на стороне капитала, а  дефицит – на стороне труда, и этого будет достаточно для того, чтобы понизить цену денег и повысить цену труда.  

Это будет означать, что в дополнение к растущему подушевому ВВП будет изменяться также и фактическое распределение богатства. В настоящее время накопление богатства существенно меняется, и оно сосредоточено в меньшем количестве рук, тогда как разрыв между верхним средним классом и средним классом также увеличивается. Если цена денег падает, а цена труда растет, то существующие значительные диспропорции будут смещаться, а историческая логика промышленного капитализма - если не ставить ее на голову – будет, несомненно, переформулирована. 

Следует также помнить, что тремя составляющими производства являются земля, труд и капитал. Ценность земли, понимаемая в более широком смысле как недвижимое имущество, изменяется в определенном соответствии с населением. При сокращении населения спрос на землю уменьшается, что вызывает сокращение цены жилья и приводит к дальнейшему повышению показателей  подушевого ВВП. 

Путь к примерному балансу будет тернистым и чреватым финансовыми кризисами. Так, например, снижение цены жилья  может представлять опасность для чистой цены среднего и верхнего класса, поскольку приспособление к миру, в котором процентные ставки постоянно находятся на более низком уровне, чем при первой эре капитализме, будут противоречить ожиданиям, что приведет финансовые рынки в область темных алей. Смягчающий элемент в данном случае состоит в том, что сокращение численности населения является транспарентным и в высокой степени предсказуемым. Есть время для того, чтобы владельцы домов, инвесторы и все остальные смогли подкорректировать свои ожидания. 

Подобные вещи не будут происходить во всех странах. Государства среднего и третьего слоя будут переживать свои сокращения уже после того, как развитые страны приспособятся к новым условиям, что будет дополнительной причиной разбалансированности системы. А такие страны как Россия, где население сокращается вне контекста прочной капиталистической инфраструктуры, столкнутся с сокращение подушевого ВВП в зависимости от цен на сырьевые товары, в том числе на нефть. Население сокращается и в тех странах, где нет развитого индустриализма, а также в тех местах, где присутствуют лишь урбанизация и сокращение доиндустриального сельского хозяйства, и последствия оказываются еще более суровыми. Существует государства, где нет сетки безопасности для малоимущих, и Россия – одно из них. 

Мой аргумент состоит в том, что сокращение населения существенным образом изменит функционирование экономики, однако для развитого индустриального мира это не станет катастрофой – как раз наоборот. Вероятно, самое важное изменение будет состоять в следующем: там, где последние 500 лет главенствующая роль принадлежала банкирам и финансистам, ключевым элементом в обществе с дефицитом рабочей силы станут источники трудовых ресурсов, с которыми надо будет договариваться. Я понятия не имею, как будет выглядеть эта бизнес-модель, но я не сомневаюсь в том, что другие люди смогут в этом разобраться.