Трио антагонистов

Предложение нефти со стороны стран ОПЕК — даже без увеличения поставок иранского сырья — способно подорвать конкурентоспособность сланцевой нефти в долгосрочной перспективе, и это без учета возможного дальнейшего наращивания добычи сланцевой нефти в США

Дестабилизация мирового рынка нефти может вызвать крах сланцевой индустрии в США

К концу лета от сравнительно стабильной ситуации на мировом рынке нефти не осталось и следа. Сразу несколько важных факторов определили развитие понижательного тренда. Дело не только в замедлении экономики Евросоюза, где динамика ВВП Германии во втором квартале оказалась неожиданно разочаровывающей (–0,2% вместо ожидавшихся +0,7%), значительную роль играет политика. Нефть из захваченных нефтеносных районов Ирака исламисты продают со значительной скидкой. Иран готовит большую бартерную сделку по продаже нефти России, и благодаря этому иранская нефть через реэкспорт может быть выведена на мировой рынок в обход санкций. Наконец, сказываются и планы США по расширению экспорта сланцевой нефти. Однако в итоге вызванное поведением Ирака и Ирана снижение цен может привести к тому, что американская сланцевая не выдержит конкуренции и будет полностью вытеснена с рынка, в том числе американского.

Борьба за иракскую нефть

Джихадистская группировка «Исламское государство», в июне объявившая в северной части Сирии и Ирака халифат — самостоятельное квазигосударство, границами которого являются сирийский город Алеппо и иракская провинция Дияла, в августе продолжила попытки присоединить к оккупированным землям территорию Иракского Курдистана.

Продвигаясь к Эрбилю, столице курдской автономии, экстремисты захватывают нефтяные месторождения (Каяра, Наджма, Хамрин-2, Аджиль и др.), с которых контрабандным путем сбывают сырье преимущественно в Турцию, а также на передвижные нефтеперерабатывающие заводы в Сирии. Нефть и бензин продаются трейдерам с серьезной скидкой.

Иракское правительство не располагает подтвержденными данными, позволяющими подсчитать финансовые доходы контрабандистов от сбыта нефти и нефтепродуктов. Однако, по данным лишь одного дилера в Мосуле, владеющего транспортной фирмой, он покупает у экстремистов партии по 250 баррелей за 6 тыс. долларов (получается 24 доллара за баррель).

При этом уровень добычи (3,3–3,5 млн баррелей в сутки) и экспорта (около 2,5 млн баррелей в сутки) в Ираке в целом практически не падает по нескольким причинам. Во-первых, южные территории, имеющие около 50% иракской нефти и основной экспортный порт Басра, не охвачены военными действиями боевиков. Во-вторых, курды, несмотря на частичные успехи «Исламского государства», ожесточенно борются за свои территории и углеводороды, не позволяя исламистам одержать верх и взять под контроль богатейшие месторождения автономии. Цена вопроса высока: 45 млрд баррелей нефти залегает в недрах Иракского Курдистана. Это 30% всей нефти государства.

Стоит подчеркнуть, что уже захваченные радикалами месторождения Ирака имеют в основном законсервированные скважины, а также весьма скромные запасы сырья по сравнению со многими месторождениями Басры и Курдистана. Тем не менее действия «Исламского государства» заметно дестабилизируют рынки. Экстремисты перечеркнули планы Багдада по возобновлению поставок энергоносителей с месторождения Киркук по магистрали Ирак—Турция в Джейхан, и понятно, что эти поставки не осуществлялись бы по нынешним демпинговым ценам.

Иран ищет рынки сбыта

Другой важный игрок нефтяного рынка, Иран, увеличивает экспорт топлива после смягчения западных санкций в конце прошлого года. Невзирая на пока еще действующие санкции большое количество бизнес-делегаций Европы посещает Иран, с тем чтобы заключить двусторонние сделки в топливно-энергетической сфере. Летом «шестерка» (пять постоянных членов Совбеза ООН и Германия) договорилась продлить переговоры с Тегераном о соглашении по ядерной программе, которое может предусматривать отмену санкций до ноября. Впрочем, не исключено, что стороны не смогут прийти к консенсусу и к этому сроку. Соединенные Штаты, главный противник того, чтобы Иран смог в полной мере реализовать свой инвестиционный потенциал, продолжают настаивать на том, что из-за действия международных санкций Исламская Республика должна быть по-прежнему закрыта для нефтяного сотрудничества.

Но при этом отсутствие реального прогресса в переговорах по иранской ядерной программе и отмене антииранских санкций не стало помехой на пути нефтяного сотрудничества Москвы и Тегерана. Еще с конца минувшего года Иран ведет активные переговоры с Россией о крупной бартерной сделке (иранская нефть в обмен на российские товары и оборудование). В августе был подписан пятилетний меморандум о взаимопонимании между правительствами двух стран. Документ предполагает расширение торгово-экономического сотрудничества по ряду направлений, включая нефтегазовый сектор. В обмен на российские машины, оборудование и потребительские товары Иран намерен поставлять России нефть, на торговлю которой все еще действует эмбарго со стороны США.

Пока точный объем поставок и их стоимость неизвестны, но есть вероятность, что какая-то определенность наступит в ходе заседания межправительственной комиссии, которое, как ожидается, состоится в сентябре. Если Москва и Тегеран все-таки договорятся о нефтяном бартере, то, учитывая высокое качество иранского топлива, стоит ожидать не только использования иранской нефти для нужд российской экономики, но и масштабного реэкспорта на другие рынки через российскую территорию. Например, с прошлого года, после заключения крупной долгосрочной сделки с китайской CNPC, «Роснефть» имеет выход на рынок Китая.

Впрочем, и без российского посредничества по итогам первого полугодия Тегерану удалось увеличить экспорт нефти крупнейшим азиатским потребителям на четверть. Китай, Индия, Япония и Республика Корея импортировали 1,2 млн баррелей в сутки иранской нефти (961,24 тыс. баррелей в сутки в аналогичный период прошлого года, прирост примерно на четверть). И согласно официальным заявлениям, в случае отмены американских санкций республика может оперативно увеличить объемы нефтяного экспорта на 500 тыс. баррелей в сутки.

Сланцевая нефть бьет по карману

Учитывая амбициозные планы Ирака и Ирана, многие эксперты прогнозируют избыток предложения и, как следствие, повышенную волатильность на рынке. И это может плачевно сказаться на третьем, наиболее активном в последнее время, игроке нефтяного рынка — Соединенных Штатах, где происходит стремительный рост добычи сланцевой нефти. Из Вашингтона приходит большое количество сообщений о том, что в ближайшей перспективе США планируют увеличить производственные мощности и начать поставки собственной нефти за рубеж.

В течение 40 лет в США действовало эмбарго на экспорт нефти. И вот в июле этого года танкер BW Zambesi, заполненный 400 тыс. баррелей нефти, отправился из Техаса к берегам Южной Кореи. Немногим ранее министерство торговли США выдало компаниям Enterprise Product и Pioneer Natural Resources разрешение на экспорт сверхлегкой нефти, которая добывается на сланцевых месторождениях. Де-юре запрет на экспорт сырой нефти из США не снят, но сверхлегкой нефти был присвоен статус «нефтепродукта», который разрешено экспортировать. По подсчетам специалистов Брукингского института, к началу 2015 года США будут ежесуточно поставлять 700 тыс. баррелей сверхлегкой нефти на рынки Европы и Азии.

Однако планы американцев могут и не реализоваться. Предложение нефти со стороны стран ОПЕК — даже без увеличения поставок иранского сырья — способно подорвать конкурентоспособность сланцевой нефти в долгосрочной перспективе, и это без учета возможного дальнейшего наращивания добычи сланцевой нефти в США. Так что положение американской сланцевой индустрии весьма шаткое. В добыче сланцевой нефти (как и сланцевого газа) очень многое зависит от доступа к дешевому и легкому кредиту. В связи с нерентабельностью сланцевых проектов многие специализированные компании уже находятся на грани банкротства, что вынуждает их распродавать активы. Например, сланцевые проекты обошлись BP в 5 млрд долларов, Royal Dutch Shell — в 2,2 млрд, BHP Billiton — в 2,84 млрд долларов убытков. Однако многие компании, несмотря на ряд очевидных рисков и операционных потерь, все же вынуждены увеличивать объемы производства, поскольку отягощены значительным объемом кредитов, для выплаты которых необходимо жестко выполнять обязательства по объемам производства.

К тому же не так давно высший суд Нью-Йорка позволил городам штата вводить запрет на бурение скважин методом гидроразрыва пласта1 в рамках своих границ. Апелляционный суд оставил в силе решение о запрете бурения в границах городов Драйден и Миддлфилд, подтвердив решение трех нижестоящих судебных инстанций. Это постановление может заставить нефтегазовые компании отказаться от использования в штате Нью-Йорк метода гидравлического разрыва пласта, применение которого позволило США увеличить добычу нефти и газа до рекордных уровней.

Стоит также отметить, что, заявляя о масштабном экспорте, США до сих пор импортируют нефть из 40 стран. Согласно данным Управления по энергетической информации США, в 2013 году Штаты импортировали 7,7 млн баррелей нефти в сутки. Кроме того, американцы импортировали 2,1 млн баррелей в сутки нефтепродуктов, включая дизельное топливо, бензин и топливо для реактивных двигателей. Все это довольно ясно указывает, что в случае со сланцевой нефтью речь идет именно о локальном явлении, базирующемся на эксклюзивных условиях финансирования и прочих преференциях. Показательно, например, что, несмотря на «сланцевую революцию», цены на бензин в США уже подобрались к максимальным отметкам, и это снижает потребительскую активность, вынуждая местное население переходить на режим экономии. Дело в том, что для переработки сланцевой нефти требуются специфические нефтеперерабатывающие мощности, которых в США недостаточно, а строить их в расчете на продолжение сланцевого бума никто не собирается.

В итоге США оказываются уязвимы как к снижению цен на нефть (делает сланцевую добычу неконкурентоспособной), так и к их повышению (например, в случае сокращения экспорта из Ирака), поскольку это приведет к скачку цен на нефтепродукты на внутреннем рынке.

Эльдар Касаев, кандидат экономических наук, специалист по инвестициям в энергетику стран Ближнего Востока и Северной Африки