Самый нужный бизнес

Самый нужный бизнес

Крупнейшие компании, приносящие своим странам больше всего пользы

«РР» на основе методики компании Ernst & Young провёл масштабное исследование мирового бизнеса. Нас интересовал вопрос: какую пользу крупнейшие компании мира приносят своим государствам и обществам? Как выяснилось, от ресурсных монополий ее все же больше, чем от высокотехнологичных стартапов.


Дмитрий Карцев, Андрей Веселов

Фото: China Daily/Reuters

«Что хорошо для Ford, то хорошо для Америки» — крылатая фраза, ошибочно приписываемая Генри Форду, на самом деле — несколько в ином, правда, варианте — принадлежит министру обороны США Чарльзу Вильсону, у которого перед вступлением в должность поинтересовались, не приведёт ли к конфликту интересов то обстоятельство, что он много лет проработал генеральным директором General Motors:

«Конечно нет! — парировал Вильсон. — Ибо я твердо убеждён: что хорошо для нашей страны, то хорошо для General Motors. И наоборот».

Споры о социальной и национальной значимости крупного бизнеса не утихают со времён «Железной пяты» Джека Лондона, в которой финансово-промышленные магнаты были изображены эдакими социальными вампирами, подмявшими под себя государство и истово сосущими кровь из угнетённого народа.

Обратный литературный образ тоже родом из Америки. «Атлант расправил плечи» — культовый в неолиберальных кругах роман Айн Рэнд про хороших, инициативных, смелых бизнесменов, противостоящих плохим, властолюбивым, одержимым идеей тотального контроля политикам.

Литературные аллюзии неслучайны. О том, кто кого обдирает до нитки — бизнес общество или общество бизнес — и как при этом все умудряются прекрасно сосуществовать, спорят весело, задорно, но все больше с использованием метафор, образных сравнений, цветастых эпитетов. А это первый признак того, что спор аксиоматический, о вере, а значит, в принципе не имеет окончательного решения. Кто во что верит, тот под это и будет подгонять аргументы, и к общему мнению сторонам не прийти.

Мы же попытались «поверить алгеброй гармонию», перевести дискуссию из области идей в цифры и выяснить наконец, «сколько в граммах» приносят своим странам пользы самые крупные фирмы. Для этого по методике аудиторской компании Ernst & Young мы выделили четыре основных критерия, позволяющих оценить значимость компании для государства и общества, составив по каждому отдельный рейтинг.

Прежде всего это доля компании в ВВП страны, рассчитываемая исходя из произведённой фирмой добавленной стоимости. Далее — вклад в формирование фонда налога на прибыль, из которого государство, как правило, и финансирует инфраструктурные проекты и социальную сферу. Наконец, это показатели занятости населения (наиболее простой критерий) и уровня трудовых доходов — не только сколько народу занято в бизнесе, но и насколько хороши условия этой работы.

Из нашей выборки с самого начала были исключены те транснациональные компании (ТНК), у которых свыше 50% производственных мощностей находится за границей. Это было важно для того, чтобы определить значение того или иного бизнеса не в глобальном масштабе, а именно в рамках социума. В результате в нашем рейтинге нет ни Apple, ни Microsoft, ни Google, ни многих других высокотехнологичных гигантов, имена которых мы интуитивно ожидаем увидеть в любом таком списке.

Единственное исключение — южно-корейский Samsung. Но он, в отличие от вышеперечисленных компаний, изначально строился не группой талантливых инноваторов, а как национальная корпорация — что называется, от печки, шаг за шагом продвигаясь по пути к мировому технологическому лидерству. Причем происходило это в стране без особенных природных богатств, освоением которых заняты лидеры рейтинга из других государств: норвежский Statoil, российский «Газпром», американская ConocoPhillips.

И тут мы подходим к одному из главных наших выводов: хай-тек является полем глобальной конкуренции, а вот внутреннее функционирование общества, будь оно трижды постиндустриальным, здесь и сейчас обеспечивают компании из традиционных отраслей с относительно небольшой примесью сектора финансовых услуг и торговли.

У нас получился рейтинг «национальных достояний»: «Газпром», Сбербанк, норвежский газовый монополист Statoil — компании, имеющие огромное государственное «обременение», прежде всего через наибольший вклад в национальный фонд налога на прибыль. Причём наше исследование подтверждает и известный тезис о том, что более двух третей роста экономики происходит благодаря увеличению масштабов деятельности уже существующих предприятий и лишь менее трети — в результате создания новых компаний. Для нации старый бизнес-друг лучше новых двух. В буквальном смысле.

Ещё одна интересная деталь — среди крупнейших предприятий-доноров целый ряд работает в ресурсных отраслях. Исключение — немецкий автоконцерн Volkswagen и французская фирма France Telecom. Получается, что современное общество по-прежнему стоит на «вчерашнем» добывающем базисе куда основательнее, чем оно само, переполненное ультрамодными гаджетами, привыкло о себе думать.

И зачастую это указывает не только на небольшой размер экономики, как, например, в случае Норвегии, но и на невысокую степень её диверсификации, как в России. Интересно, что большинство компаний, занятых освоением природных ресурсов и вышедших в лидеры нашего рейтинга, прямо или косвенно контролируются государством: тот же Statoil — предприятие не просто государственное, но и с особым статусом и даже порядком налогообложения.

Есть другой вариант — когда бизнес сам начинает влиять на государство и складывается режим, который мы привыкли называть олигархическим. Обычно это происходит в странах с неразвитыми институтами, где государство недостаточно сильно для того, чтобы навязать собственные правила. Но и в этом случае игра не идёт по чисто рыночным правилам. Просто в первом варианте государство контролирует бизнес с тем, чтобы рыночная логика как минимум не умаляла логику социально-политическую. А во втором — олигархический бизнес естественным образом берет на себя часть государственных функций.

По большому счету быть исключением из правил могут позволить себе только США как мировой гегемон, который всегда выигрывает в «свободной игре». Все же остальные, стремясь не допустить проигрыша, стараются ввести в рыночные правила дополнительные ограничения посредством государственного контроля над национальным бизнесом.

Собственно, наш рейтинг как раз показывает, что мир крупного бизнеса можно рассматривать двояко. Есть привычные оценки выручки и капитализации — они указывают на вес компаний вообще. Но есть и такие показатели, которые тесно связаны с устойчивостью самих государств, хотя эти критерии обычно привлекают куда меньше внимания. Первое важно с точки зрения развития и является базисом геополитической конкуренции, второе — для внутренней устойчивости, концентрации ресурсов, необходимых для решения национальных задач.

По-видимому, наиболее эффективной является такая государственная политика, при которой технологическим фирмам предоставлена максимальная свобода как с точки зрения социальных обязательств внутри страны, так и в выборе мест ведения бизнеса. В то же время с крупнейших предприятий традиционных, прежде всего добывающих отраслей, значительно выше спрос в части выплаты налогов и социальных обязательств — тут уже одной эффективности мало. Этим же определяется и степень вовлечённости в политику бизнес-элиты. От представителей «новой экономики» ничего не требуют, но и до принятия государственных решений особо не допускают, в то время как гиганты «старых» отраслей имеют едва ли не решающее право голоса во внутриполитических делах.

Оценка компаний по вкладу в ВВП (2011)

Рейтинг компаний по вкладу в добавленную стоимость своей страны возглавляет норвежская компания Statoil, чей взнос в ВВП превышает 10%. Этот показатель в 2,5 раза превосходит результаты всех остальных участников рейтинга. В нем вообще преобладают подобные Statoil естественные монополисты, в первую очередь предприятия нефтегазового сектора, затем энергетики и транспорта.

Помимо них широко представлены банки, телекоммуникационные, машиностроительные, металлургические и горнодобывающие компании, а также ведущие ретейлеры. Лидеры этих отраслей осознанно выбирают стратегию на увеличение концентрации капитала в отраслях для сохранения и повышения конкурентоспособности.

Конечно, размер вклада зависит не только от показателя добавленной стоимости самих компаний, но и от масштабов национальной экономики. Например, в процентном отношении вклады сопоставимых по размеру компаний Statoil и PetroChina различаются более чем в 20 раз в пользу первой.

Методология Вклад в ВВП оценивался на основании показателя добавленной стоимости, который наиболее точно отражает полный эффект доходов и имеет прямое отношение к самым важным макроэкономическим показателям страны — объёму промышленного производства и валовому внутреннему продукту (ВВП). Добавленная стоимость — это стоимость благ (товаров и услуг), произведённых предприятием, за вычетом затрат на закупку сырья и ресурсов у других предприятий/компаний.

Источник: отчёты компаний, расчёты Ernst&Young

Оценка компаний по вкладу в налог на прибыль (2011)

Количество налогов, заплаченных компанией, — это её материальный вклад непосредственно в развитие общества, поскольку именно налоговые деньги впоследствии инвестируются государством в создание инфраструктуры, социальную поддержку, развитие образования и здравоохранение. Соответственно, заплаченные налоги — это показатель социальной ценности предприятия.

Здесь безусловным лидером рейтинга также является норвежская Statoil, налоговые выплаты которой составляют почти половину всего национального фонда налога на прибыль. Statoil платит особый 78%-ный налог на прибыль. Эта ситуация отнюдь не типичная: обычно государственные предприятия несут меньшую налоговую нагрузку, чем частные.

Наше исследование также показывает, что крупные компании вносят наибольший вклад в формирование бюджетов своих стран. Самую значительную налоговую нагрузку несут нефтегазовые, горнодобывающие, металлургические и энергетические компании, а производство платит больше налога на прибыль, чем сфера услуг.

Методология Вклад предприятий в формирование государственных бюджетов оценивался на основании размеров налога на прибыль, выплаченного предприятием: этот налог является бюджетообразующим практически во всех странах. Но, как и все остальные показатели, он не может использоваться в одиночку, поскольку текущее значение налоговых отчислений напрямую зависит от его хозяйственной деятельности «здесь и сейчас».

Источник: отчёты компаний, расчёты Ernst&Young

Оценка вклада компаний по количеству занятых (2011)

Количество созданных рабочих мест — один из самых простых и прозрачных критериев оценки компаний. С одной стороны, он характеризует размер предприятия, а с другой — его социальную значимость. Устойчивая работа компаний с большим количеством занятых – один из необходимых элементов социальной стабильности.

Вклад крупных предприятий в занятость меньше, чем в ВВП страны и тем более в фонд налога на прибыль. С одной стороны, это значит, что они не столь важные для общества работодатели, с другой — что меньшими трудовыми ресурсами могут производить большую добавленную стоимость, то есть более конкурентоспособны.

Хотя из этого правила есть исключения: пример британской Tesco свидетельствует о том, что, обладая большими трудовыми ресурсами (1,01% всех занятых в стране), крупные предприятия розничной торговли могут генерировать меньше добавленной стоимости (всего 0,7% ВВП).

Стоит отметить, что число занятых также характеризует вклад предприятия в формирование доходной части бюджета страны.

Источник: отчёты компаний, расчёты Ernst&Young

Рейтинг компаний по вкладу в трудовые доходы (2011)

Вклад в трудовые доходы населения — это зарплаты работников компании и их социальные пакеты. Наше исследование показывает, что крупные предприятия в среднем обеспечивают своим работникам более высокий уровень зарплат и социальной защищенности, чем мелкие и средние. Там работает меньше людей, но зато они существенно лучше оплачиваются. Самые высокие зарплаты в нефтегазовой и машиностроительной отраслях, представители которых и возглавляют рейтинг.

При этом, к примеру, крупная розничная торговля хоть и способствует решению проблемы занятости населения, но труд в ней редко хорошо оплачивается. Пример — британская сеть Тesco, в которой трудятся свыше 1% занятых в национальной экономике, а её вклад в трудовые доходы составляет всего 0,83%. Вероятно, это связано, в частности, с общим уровнем квалификации персонала.


Источник: отчёты компаний, расчёты Ernst&Young

Лидеры по странам

Норвегия

30% бюджета даёт нефтегазовый сектор. Разработку месторождений, поставки, развитие сети АЗС осуществляет государственная Statoil ASA. Это и есть экономическая основа, становой хребет «норвежского социализма». К сверхдоходам относятся рачительно. Функционирует Государственный нефтяной фонд, куда идёт половина нефтяных денег. Фонд действует одновременно и как стабилизационный, то есть как финансовая «подушка» на случай снижения доходов, и как «фонд будущих поколений». Примечательно, что первоначально инициатива нефтяной разведки в 1962 году принадлежала не самим норвежцам, а американской Phillips Petroleum. Но после того как нефть была найдена, правительство Норвегии заявило о национальном суверенитете над шельфовыми ресурсами.

Россия

Принято считать, что экономика России также ориентирована на добычу и эксплуатацию углеводородов. Действительно, более 70% российского экспорта — это газ, нефть и нефтепродукты. В структуре бюджета, по оценкам Минфина, нефтегазовые доходы в прошлом году составляли порядка 50%. Неудивительно, что опорными точками отечественной экономики, несмотря на все заявления первых лиц, по-прежнему являются добывающие государственные корпорации и компании. И в первую очередь, конечно, «Газпром». С другой стороны, если посмотреть на структуру российского ВВП, то на добычу полезных ископаемых приходится 9–10% против 16% в торговле и 14% в сфере финансов и услуг. При этом государственный Сбербанк сосредоточил треть активов российской банковской системы.

Украина

В структуре экономики Украины определённо ведущую роль играет тяжёлая промышленность, наследие Советского Союза. Главным образом эти предприятия расположены на востоке страны. Только металлургия даёт до 40% валютных поступлений в страну и 10% поступлений в бюджет. Если совместить этот расклад с «олигархической» практикой собственности, то особое положение и вклад донецкой SCM, принадлежащей самому богатому человеку Украины Ринату Ахметову, кажется логичным и закономерным. Бизнес-империя Ахметова, в которую входят горные, обрабатывающие, энергетические и многие другие предприятия, хотя и является частной, тесно связана с действующим президентом страны Виктором Януковичем и его окружением.

Германия

На первый взгляд Германия — классическая постиндустриальная страна, где на широкую сферу всевозможных услуг, от компьютерных технологий до архитектурного дизайна, приходится до 70–75% ВВП, а на производство — менее 25%. Однако даже в условиях «новой экономики» многоотраслевое машиностроение, благодаря которому Германия в своё время вырвалась в европейские лидеры, остаётся основой немецкой экономической жизни. И заставляет говорить даже о «новой индустриализации». Германия — один из ведущих автопроизводителей в мире, а Volkswagen Group — один из ведущих автоконцернов в Германии, который владеет чешской Shkoda, испанской SEAT и еще целым пакетом марок. Любопытно, что при этом львиная доля продукции Volkswagen идёт на экспорт.

Франция

Во Франции традиционно велика роль государственного сектора. Естественным в таких условиях является функционирование госмонополиста France Telecom, осуществляющего разработку и эксплуатацию систем связи, чьими услугами пользуется большинство французских семей. Кроме того, отличительной чертой Пятой республики является ставка на атомную энергетику. Оперативным управлением ядерными станциями занимается опять же государственная EDF, которая, таким образом, на 80% обеспечивает страну электроэнергией. Высокоразвитый финансовый сектор выдвигает в первые ряды банковского гиганта BNP Paribas. Хотя чисто французской эту компанию, чьи центральные офисы, кроме Парижа, находятся также в Лондоне и Женеве, назвать, пожалуй, нельзя.

США

С одной стороны, даже в эпоху смелых интернет-новаций в США заметную роль продолжают играть компании, связанные с добычей ресурсов. Среди них, например, ConocoPhillips — один из крупнейших мировых концернов по добыче нефти. С другой стороны, благодаря бешеному потребительскому буму солидную конкуренцию нефтяникам составляют торговые сети, ретейлеры. В рейтинге доходности Global 500 за 2012 год сеть Wal-Mart Stores и вовсе заняла первое место. Кстати, на неё приходится 10% выручки всех мировых ретейлеров. Впрочем, компании-добытчики могут усилить свои позиции в связи с так называемой сланцевой революцией, в результате которой природный газ стали добывать на территории самих США. Таким образом, роль транснациональных корпораций, большинство из которых заняты в высокотехнологичных отраслях, собственно в американской экономике относительно невелика. Базис её по-прежнему ресурсно-традиционный.

Южная Корея

Корейское «экономическое чудо» было осуществлено генералом и бывшим коммунистом Пак Чон Хи в том числе и благодаря ставке на так называемые чеболи — крупные административно-семейные консорциумы. Такая организационная структура показала свою живучесть и эффективность. Одним из самых известных чеболей стал Samsung, который прошёл путь от ткацкой фабрики и производителя макарон до одного из мировых лидеров рынка электроники. Южная Корея представляет собой редкий пример страны, где высокотехнологичная компания даёт наибольший процент ВВП среди остальных фирм. Это объясняется относительно недавним выходом на мировую экономическую сцену, а также небольшим по сравнению с другими гигантами населением.

Индия

Классическая, хорошо знакомая, типовая хозяйственная структура развивающейся страны со всеми её перекосами. Так, в аграрном секторе занято 60% трудоспособного населения, а даёт он только 20% ВВП. Неплохо развивается обрабатывающая промышленность, металлургия. Есть попытка выстроить наукоемкое производство. Плюс серьёзное государственное участие. Неудивительно, что, с одной стороны, ведущую роль тут играют Банк Индии и государственная минерально-сырьевая компания Coal India, а с другой — не менее заметно и влияние нефтегазового, нефтехимического и текстильного холдинга Reliance Industries, который принадлежит Мукешу Амбани, самому богатому человеку не только в Индии, но и во всей Азии.

Китай

Экономика Поднебесной развивается едва ли не быстрее всех в мире, да так, что чиновники КНР опасаются «перегрева». Вот и китайская государственная PetroChina оценивается как крупнейшая в мире нефтяная компания по рыночной капитализации. PetroChina с невероятной энергией скупает энергетические активы по всему миру, пробует себя и на российском рынке, но её основная задача — обеспечить энергетические потребности растущего китайского производства.

Впечатляют и показатели крупнейшего китайского частного банка ICBC, который Forbes в 2011 году назвал наиболее успешной финансовой компанией Азиатско-Тихоокеанского региона.

Источник