Энергетический разбаланс

В настоящее время установленная мощность электростанций стран ЕС составляет около 900 ГВт. По этому показателю Евросоюз несколько уступает и США, и КНР, но примерно вчетверо превосходит Россию. Больше половины мощности приходится на тепловую генерацию, около 15% — на атомные электростанции, и примерно треть — на электростанции, использующие возобновляемые источники энергии (ВИЭ), включая и гидроэлектростанции. Доля альтернативной энергетики в Старом Свете растет быстрыми темпами. Так, из почти 200 ГВт новой мощности, построенной европейцами в XXI веке, 120 ГВт пришлось на ВИЭ, больше половины которой (70 ГВт) — ветряные электростанции (ВЭС). Параллельно с этим в новом веке значительно выросла и установленная мощность газовых тепловых электростанций (ТЭС) — почти на 50 ГВт. Угольные и мазутные электростанции, наоборот, постепенно выводились из эксплуатации (их мощность в 2000–2010 годах снизилась на 45 ГВт).

Союз рушимый

Производство электроэнергии странами ЕС достигло в прошлом году 3260 ТВтч, что на 7,6% выше, чем в 2000 году. Прирост обеспечили главным образом ВИЭ и газовая генерация, тогда как угольные и мазутные станции, даже те, что оставались в системе, значительно сократили объемы выработки электричества. Также еще до аварии на «Фукусиме» под влиянием экологического лобби шел процесс снижения объемов электроэнергии, произведенной атомными электростанциями.

Создается впечатление, что газовая генерация и ВИЭ в Европе идут рука об руку, и это на первый взгляд выглядит вполне логично. С одной стороны, самый экологически чистый ископаемый энергоресурс, с другой — возобновляемая энергия, свободная от каких бы то ни было выбросов в атмосферу. Поэтому с точки зрения обеспечения чистоты воздуха триумвират газа, ветра и солнца представляется оптимальной моделью развития энергетики. На деле их союз оказался недолговечным, и через некоторое время газовая электрогенерация и ВИЭ вступили в противоборство. Причиной этому стал экономический кризис, а также специфическая ситуация на энергорынке Европы, вызванная затянувшейся либеральной реформой.

Издержки либерализации

Реформирование электроэнергетики (Директива № 92 от 1996 года и Директива № 54 от 2003 года) проходило по либеральному сценарию, схожему с тем, что реализовывался в газовой отрасли, но, естественно, с учетом энергетической специфики. Это разделение вертикально интегрированных холдингов по видам деятельности (генерация, передача, сбыт) на самостоятельные юридические лица и создание условий для недискриминационного доступа к сетям сторонних организаций. Далее последовали либерализация оптового рынка (на него получили доступ все крупные «генераторы», продающие свои объемы либо по долгосрочным договорам, либо на действующих в ЕС девяти энергетических биржах) и открытие розничных рынков (крупные потребители получали право выбирать поставщика). Заявленными целями всех этих преобразований были названы снижение цен, развитие конкуренции и формирование единой европейской энергосистемы.

Уже первые несколько лет после вступления в силу 54-й Директивы показали, что внедрение этой реформы проходило не так гладко, как это виделось ее авторам. Цены на электроэнергию (без учета увеличения мировых цен на энергоносители) выросли в ходе либерализации в 17 из 25 стран ЕС для промышленных потребителей и в 14 из 25 — для домохозяйств. Необходимо также учитывать, что в большинстве стран Восточной Европы, а также в Италии и Франции сохраняются регулируемые государством тарифы на электроэнергию для населения. На текущий момент, как отмечает заместитель руководителя экономического департамента Института энергетики и финансов Сергей Кондратьев, «хотя конечные цены на электроэнергию достаточно сильно отличаются по странам в зависимости от типа генерации и структуры рынка, но наиболее высокие цены наблюдаются в государствах с либерализованной электроэнергетикой».

Искомая же реформаторами конкуренция на рынке привела к вымыванию из него малых и средних генкомпаний в пользу энергетических гигантов, поглощавших генерирующие активы по всей Европе. В настоящее время половину объемов производства электричества в странах ЕС контролируют семь крупных компаний. Этот факт, кстати, приняла и Еврокомиссия, рассчитывая на то, что гиганты будут вкладывать деньги в новые технологии, поэтому она сквозь пальцы смотрела на укрупнения в сфере генерации.

Технологии технологиями, а для поддержания надежности энергоснабжения необходимы пиковые мощности, призванные в условиях аномальных температур обеспечить поставки дополнительных объемов электроэнергии и тепла потребителям. Однако принятая в ходе реформы разрешительная процедура ввода новых мощностей по понятным причинам никак не могла стимулировать инвесторов вкладывать средства в строительство заведомо неэффективных энергоблоков, которые большую часть времени будут простаивать. В принципе в сбалансированной системе пиковые электростанции могут потребоваться один раз в семь или десять лет, но европейскую энергосистему сбалансированной назвать никак нельзя.

Еще хуже дело обстояло с интеграцией. В административном плане все выглядело неплохо: созданы 34 системных оператора, объединенных в ассоциацию ENTSO-E, которая в соответствии с Третьим энергопакетом осуществляет функции общеевропейского планирования и координации функционирования параллельно работающих энергосистем. На практике же электросетевая инфраструктура Европы оказалась не готова к интеграции в единую систему. Девять членов Евросюза могут осваивать импортную электроэнергию в объемах, не превышающих 10% потребностей их внутреннего рынка, еще десять членов — 25%, и лишь четыре страны — 50% и более. Наконец, Ирландия, Мальта, Кипр и Греция вообще не имеют связи с энергетической инфраструктурой остального ЕС.

Сейчас европейский рынок электроэнергии представляет собой конгломерат соединенных друг с другом региональных рынков. Одной из ключевых проблем формирования единого рынка являются перегрузки на трансграничных сечениях между региональными рынками. Европейцы намеревались решить эту проблему путем стимулирования инвестиций в сетевую инфраструктуру и завершить формирование единого рынка к 2012 году. Этого, понятно, не произошло, и теперь сроки сдвигаются на 2015-й, но успех опять-таки не гарантирован.

Зеленое с голубым

Обозначилась и проблема концептуального порядка — отсутствие единой европейской стратегии в электроэнергетике. Данный недостаток Еврокомиссия попыталась исправить в так называемой Зеленой книге, вышедшей в 2006 году (настоящее название документа «Европейская стратегия для устойчивого, конкурентоспособного и безопасного энергообеспечения»). Назвать полноценной стратегией эту работу сложно, но общий тренд в ней был задан: Европа должна переходить на ВИЭ, причем не только по причинам экологического характера, но, пожалуй, даже в большей степени — из соображений энергетической безопасности. Логика здесь примерно такая: бóльшая часть ископаемых энергоресурсов в Старом Свете привозные, зато солнце, ветер и вода — собственные (зависимость от поставок из КНР редкоземельных металлов, необходимых для производства оборудования для ВИЭ, в расчет не принималась). Так давайте же и сделаем ставку на них, а заодно и атмосферу побережем, тем более что ряд стран Евросоюза еще задолго до выхода этого документа начали стимулировать строительство объектов на ВИЭ. Из традиционных видов топлива в Зеленой книге предпочтение отдавалось только газу благодаря его экологическим свойствам и позитивному многолетнему опыту его надежных поставок из России, Норвегии и Алжира.

Результатом стал уже упомянутый бум строительства газовых ТЭС и электростанций на ВИЭ. Правда, имелись нюансы. Газовая генерация развивалась в первую очередь благодаря рыночным механизмам, таким как сравнительно низкие капзатраты и более оптимальные сроки сооружения газовых электростанций (2–3 года) в сравнении с угольными (4 года), а также активному внедрению газотурбинных установок — технологий, обеспечивающих высокий коэффициент полезного действия работы энергоблоков и оптимальный расход топлива.

Иное дело — ВИЭ. Себестоимость вырабатываемого ими электричества существенно выше, чем в традиционной энергетике. Поэтому правительствами большинства стран Еврозоны были созданы преференции в виде специальных долгосрочных (до 20 лет) тарифов на поставку электроэнергии из этих источников в сеть и налоговых льгот. Благодаря им ВИЭ стали для инвесторов тихой гаванью в бурном море европейского энергорынка, и туда направились денежные потоки, порой в ущерб более необходимым для Европы инфраструктурным проектам. Платили же за это удовольствие потребители, поскольку дотации ВИЭ включались в конечную стоимость электроэнергии. Все это плохо вязалось с заявленным стремлением к конкуренции и снижению цены, но в условиях экономического подъема все как-то худо-бедно согласились бросать деньги на ветер и солнце.

Кризисная шизофрения

А потом грянул кризис. Доходы национальных бюджетов, предприятий и домохозяйств резко упали, электропотребление существенно снизилось, и возник переизбыток мощностей. В такой ситуации логика подсказывала сократить или вообще прекратить дотирование ВИЭ и активизировать уже давно идущий процесс вывода мазутных и угольных электростанций. Но не тут-то было. Экологическое лобби вкупе с инвесторами потребовало продолжения банкета, а национальные правительства не смели им возражать. Одновременно «сланцевая революция» в США выбросила на европейский рынок сильно подешевевшие американские энергоугли, снизившие себестоимость энергии на угольных ТЭС. В условиях работы оптового рынка, где наибольшая маржа достается самой дешевой электроэнергии, угольная генерация (добавим, что в ряде стран ЕС она получила и господдержку) оказалась достаточно прибыльной, открыв эпоху так называемого угольного ренессанса. Крайней же оказалась газовая генерация, так как падение спроса и отсутствие господдержки поставили ее в невыгодное положение.

Как результат — только летом текущего года два крупных энергогиганта, RWE generation и E.ON, объявили, что планируют закрыть ряд своих газовых электростанций. К ним готовы присоединиться и другие игроки в сфере генерации. Словом, из Зеленой книги вырвали страницы, посвященные голубому топливу, и забросили их подальше. Впрочем, есть надежда, что не навсегда.

Последние месяцы все громче звучат голоса тех, кто критикует политику Евросоюза в сфере энергетики, особенно в том, что касается газовой генерации. Вот вице-президент Итальянской федерации промышленности (Confindustria) Аурелио Реджина говорит о неприемлемости ситуации, когда субсидируемые электростанции, вырабатывающие очень дорогую электроэнергию, вытесняют с рынка современные газовые станции. Вот Суд аудиторов Франции публикует отчет, в котором критикует увеличение затрат на государственную поддержку ВИЭ.

Даже экологи, озабоченные угольным ренессансом, недовольны. Министр по защите окружающей среды земли Нижняя Саксония и член Партии зеленых Штефан Вензель недавно заявил, что план Германии в сфере энергетики является «шизофреническим», поскольку он стимулирует использование угля на электростанциях за счет более экологичного природного газа.

Наконец, в сентябре текущего года девять крупных европейских энергетических компаний, в том числе Eni, GDF SUEZ, RWE и E.ON, представили в Европейском парламенте стратегию реформирования энергетической политики Европы. Комментируя это решение, глава Eni Паоло Скарони заявил, что субсидии на возобновляемые источники энергии составляют около 18% счетов за электроэнергию и что эти счета нужно очистить от таких расходов, чтобы восполнить пробел в конкурентоспособности.

Но дело не только в финансах — растут проблемы и технического порядка, связанные с надежностью энергоснабжения. Сергей Кондратьев обращает внимание, что развитие некоторых из ВИЭ несет в себе и определенные технологические риски. Он приводит, в частности, такой пример. В Дании, где свыше 20% электроэнергии вырабатываются на ветряных электростанциях, часто возникают ситуации, когда в ветреный день системный оператор вынужден разгружать практически всю тепловую генерацию и значительно усиливать перетоки в соседние страны. Аналогичные проблемы и в Германии, где в солнечные и ветреные дни резко возрастает экспорт энергии в соседние страны, что порой приводит к дестабилизации их энергосистем. А бывает и наоборот — полный штиль и солнце не светит, и тогда выработка электроэнергии на ВЭС и солнечных станциях падает до минимума. Сложно назвать такого рода энергоснабжение бесперебойным, а значит, и надежным.

Апологеты ВИЭ твердят, что, мол, ничего страшного, пусть ТЭС работают как резервная мощность. Только при этом они как-то забывают, что на угольных электростанциях работа в режиме «то взлет, то посадка» быстро приводит к разрушению котельного оборудования, замена которого потребует существенных затрат. Для газовых ТЭС такого рода процедура менее болезненна (хотя все равно неприятна), но возникает вопрос — кто будет оплачивать их вынужденные простои и поддержание в постоянной готовности? Если снова потребители, то очередное увеличение финансовой нагрузки они могут и не сдюжить, не говоря уже об абсурдности самой ситуации, когда сначала с тебя взимают дань для окупаемости проектов ВИЭ, а потом еще требуют средства, чтобы из-за построенных на твои же кровные «ветряков» тебе не пришлось периодически сидеть в потемках.

Политика осторожного оптимизма

В этой ситуации «Газпром», который не скрывает своего намерения выступить стратегическим инвестором на рынке европейской электрогенерации, вынужден держать паузу и ожидать более благоприятного развития событий. Надежды на это, как видим, имеются. Впрочем, «Газпром» не ограничивается только наблюдением, а уже начинает реализацию отдельных проектов.

Так, летом текущего года было заключено соглашение с итальянским концерном Enel о приобретении российской корпорацией газотурбинной электростанции парогазового комбинированного цикла Marcinelle в Бельгии, установленной мощностью 420 МВт. Кроме того, ООО «Газпром энергохолдинг» (контролирует генерирующие активы Группы) в сотрудничестве с компанией NIS (основной акционер — ОАО «Газпром нефть») планирует построить газовую ТЭС собственных нужд в сербском городе Панчево для электро- и теплоснабжения принадлежащих NIS нефтеперерабатывающего и нефтехимического производств.

Степень дальнейшего участия «Газпрома», равно как и других потенциальных инвесторов, в европейской газовой генерации будет зависеть от ситуации на рынке и поведения национальных регуляторов. От того, удастся ли европейской электроэнергетике выйти из состояния турбулентности и найти оптимальный баланс как между различными источниками энергии, отдавая предпочтение наиболее эффективным, так и между стоимостью электроэнергии и надежностью ее поставок.

Николай Хренков 

Материал опубликован в № 10 корпоративного журнала «Газпром»