Представьте себе, на окраине старинного английского города Ковентри (Coventry), что стоит на востоке графства Западный Мидлендс ( West Midlands), стоит огромное сооружение: при этом одна половина здания напоминает авиационный ангар, а вторая — офис инвестиционного банка или юридической фирмы. Вдоль блестящих коридоров рядом шагают бизнесмены в шикарных костюмах и технари в заметной спецодежде, молодые ученые в белых халатах и бородатые академики. Они собираются в центральных залах вокруг принтеров 3D, макетов производственных линий и лазерных сварочных аппаратов. Здесь есть и оборудование, закрытое и отгороженное от посторонних, на котором частные компании проводят секретные эксперименты.

Программа развития сети технико-инновационных центров — Catapult Centres, была инициирована Советом по Стратегическим Tехнологиям (UK Technology Strategy Board TSB) при Правительстве Великобритании.

Работа Центра высокотехнологичного производства с добавленной стоимостью «High-Value Manufacturing Catapult» (HVM) сконцентрирована на том, чтобы эффективно и быстро переводить «академические» идеи в конкретный коммерческий продукт. Ученые совместно с предпринимателями имеют возможность проводить на площадке HVM тестирование новых систем и технологий прежде, чем принять решение относительно инвестирования значительных средств в инновационный проект. По словам исполнительного директора HVM, Дика Элси (Dick Elsy), участники проекта не могут себе позволить приобрести дорогостоящее оборудование, необходимое для проведения сложных экспериментов, да это и неоправданно. Catapult центр как раз помогает решить эту проблему: все расходы разделяют между собой Правительство, бизнес и университеты.

Подобное «братство», замечают эксперты Economist, скорее необычное явление для Великобритании. На протяжении трех десятилетий, вплоть до глобального финансового кризиса, государство по большей части воздерживалось от вмешательства в экономику. Грустные воспоминания о том, как правительство неуклюже пыталось «поощрять победителей» в послевоенные годы (в то время государство оказывало финансовую поддержку отдельным, избранным компаниям, и чаще всего, по политическим мотивам) убедили тогда Маргарет Тэтчер, в том, что Уайтхоллу (Whitehall) следует воздерживаться от попыток влиять на экономику. Этому принципу следовали и последующие главы правительства Великобритании.

Однако, как замечают эксперты Economist, сейчас тенденция явно начала меняться. Новая политика интервенционизма (interventionism) частично является идейным наследием финансового кризиса, который подорвал веру в рынки. Но, как считают наблюдатели, все же, главное объяснение даже более прозаичное: действующие министры хватаются за любые новые возможности, которые способны укрепить «хромающую» британскую экономику. В условиях значительного бюджетного дефицита, который исключает расточительность в государственных расходах, и функционирующая буквально на пределе денежно-кредитная политика, подталкивает министров к поиску новых идей и за рубежом. Поэтому они внимательно следят за такими успешными странами, как Германия и Южная Корея, где сотрудничество государства с частным бизнесом, как видно, срабатывает эффективно.

Первые попытки в направлении к интервенционизму предприняли в 2008 году Лейбористы. Питер Мендельсон (Peter Mandelson), тогдашний Бизнес секретарь в правительстве Гордона Брауна, принял решение ссудить финансовые средства компаниям, которые в то время остро нуждались в кредитах. А в 2009 году был создан Британский Автомобильный Совет (UK Automotive Council), где Питер Мендельсон стал сопредседателем. По его мнению, предпринятые правительством шаги должны были обеспечить сохранение лидерства Великобритании в автомобильном секторе. Автопроизводители и министры тогдашнего правительства получили площадку, где собирались и обсуждали проблемы отрасли. Правда, после выборов 2010 года, новое Коалиционное Правительство приняло решение об отзыве некоторых кредитов. Однако уже и новый Бизнес секретарь, Либерал-демократ Винс Кейбл (Vince Cable), другие министры, и даже такие жесткие приверженцы государственного экономического контроля, как Министр Финансов Джордж Осборн (George Osborne), потихоньку становятся более либеральными.

В сентябре в Университете Уорика (Warwick University) прошла конференция, посвященная годовщине новой государственной политики Промышленной Стратегии. На ней Винс Кейбл, в своем выступлении, обращаясь к бизнес сообществу, заявил, что «интеллектуальная мода» на свободный рынок «поизносилась», и теперь, как он считает, на передний план выходит Промышленная Стратегия. На что эксперты Economist отвечают: конечно же, ведь Уайтхолл (Whitehall) буквально «купается» в отраслевых стратегиях. Вот, например, план разработки технологий в сельском хозяйстве включает 14 инициатив, которые адресованы и правительству и частному бизнесу. Одна из этих «инициатив» — выделить 90 миллионов фунтов ($ 144 миллионов) на создание сети сельскохозяйственных инновационных центров. В свою очередь, Министр по делам Науки и Образования, Дэвид Уиллетс (David Willetts), активно продвигает свой список «восьми крупнейших технологий»: от энергоэффективных компьютеров и до регенеративной медицины. Разумеется, что в ведомстве Дэвида Уиллетса уверяют, что развитие именно этих инновационных технологий станет «двигателем будущего роста Великобритании». И Правительство приняло на себя обязательство выделить на эти «инициативы» 600 миллионов фунтов.

Economist пишет, что и министры, и предприниматели категорически отвергают обвинения в свой адрес, что дескать они продолжают копировать политику эпохи Маргарет Тетчер, когда отбор компаний победителей происходил в интересах крупных корпораций и профессиональных объединений. Правительство приняло решение о выделении 4 миллиардов фунтов на финансирование программы Промышленной Стратегии, (хотя некоторые считают, что эти средства могли бы пойти на увеличение инвестиций в сектор образования). А Винс Кейбл продолжает активно защищать программу расходов на инновационные проекты, и настаивает на том, что бенефициары такого «щедрого дара» тщательно отбираются опытным экспертным советом. Джон Кридланд (John Cridland), генеральный директор Конфедерации Британской Промышленности (Confederation of British Industry), со всем соглашается и принимает сторону вдохновителей Промышленной Стратегии, однако, как пишет Economist, при всем этом предупреждает: государство не должно вмешиваться больше и активнее, чем того требует необходимость исправить образовавшиеся дефекты рыночных механизмов.

Как считают эксперты Economist, логика министра Кейбла понятна. Очень сложно признать ошибочными уже запущенные инициативы. Например, аналитики Economist выделяют тот самый Автомобильный Совет (Automotive Council) и Программу производства товаров с высокой добавленной стоимостью HVM. Эти инициативы призваны помочь исправить, согласно определению экономистов, существующие проблемы «коллективными действиями». То есть, предполагается, что компании теоретически могут справиться со своими трудностями исключительно объединившись, и уже на этой основе вместе нести бремя затрат и рисков. Эксперты считают, что поощрение системы, когда компании совместно подают заявки на получение государственного финансирования, приводит к тому, что Правительство тем самым, по сути дела, лишь стимулирует деловые круги к организации бесполезной «говорильни». Например, в тот же день, когда Винс Кейбл выступал с речью на конференции, группа из 242 сотрудников творческой индустрии объявила о создании партнерства по соинвестированию.

Аналитики Economist уверены, что сегодня, как бы ни были научно обоснованы решения о финансировании, все же присутствие такого рода рисков, как «модные тренды» и «протекционизм» — реальность. Эксперты уверены, что подобные риски будут существовать до тех пор, пока конечными заказчиками остаются политики. Списки приоритетов, даже когда их целью является искоренение дефектов рыночного регулирования, способны порождать новые искажения: например, если правительство поддерживает восемь инновационных технологий, что происходит с девятой? Практичный Economist задается и другим вопросом: зачем, например, инвестировать в какие-то конкретные узкие специальности, которые якобы нужны склонным ошибаться компаниям, когда Великобритания испытывает дефицит сотрудников со знанием общих дисциплин, таких, как математика, которые можно применить в целом ряде областей?

Новый интервенционизм — одна из немногих областей, по которым мнение сегодняшних трех основных политических игроков страны совпадает. Именно поэтому эти вопросы становятся еще более актуальными. 18 сентября заместитель Премьер-министра, лидер Либерал-демократов, Ник Клегг (Nick Clegg), выступая на конференции своей партии Либерал-демократов, заявил: «предприятия в каждом регионе получают миллиарды фунтов стерлингов на развитие». И Economist снова предостерегает, что подобные речи вызывают озабоченность, от них веет старым, как мир, желанием решать проблемы с помощью денег. Обозреватели считают, что здесь присутствует проблема индустриального активизма: политикам, избранным для того, чтобы «что-то делать», гораздо сложнее признаться, что в некоторых ситуациях именно «бездействие, а не действие, является лучшей политикой». Однако, так ли это? Ведь по большому счету, речь идет о политике выживании Великобритании в XXI веке. Премьер-министр Дэвид Кэмерон это отлично понимает. Страна, по мнению экспертного сообщества, теряет позиции в новой системе экономических и технологических координат. Высокие технологии могут стать той ниточкой, которая позволит вытянуть всю экономику Великобритании в новых условиях конкурентной среды. Поэтому, представляется, что как раз бездействие «смерти подобно». В Лондоне, как впрочем, и в других странах, у которых есть свой научный и технологический потенциал, это очень хорошо себе представляют.