Как демонтировали «государство благосостояния» в Великобритании

Как демонтировали «государство благосостояния» в Великобритании

Александр Терентьев-Мл.

Редактор  отдела «Заграница».

В Великобритании обсуждается реформа государственного аппарата, которая, по замыслу правящего в стране коалиционного кабинета консерваторов и либеральных демократов, должна превратить громоздкую бюрократическую структуру в «современное эффективное и, главное, не слишком затратное предприятие», работающее на основе схем, используемых в крупных бизнес-корпорациях (не случайно одним из идеологов реформы выступает бывший глава BP лорд Браун). Оппозиция убеждена, что речь идёт о коммерциализации госслужбы, и отчаянно критикует проект Britain Incorporated, который, по её мнению, может привести к тому, что «государство лишится административных навыков и потеряет управляемость». Лидер Лейбористской партии Эд Милибэнд, выступая на днях в парламенте, заявил, что правительство Дэвида Кэмерона действует в интересах «нескольких миллионеров». И отчасти это, действительно, так: стоит лишь посмотреть на ключевые внутриполитические реформы, которые провёл нынешний кабинет министров. Команда Кэмерона предложила свой рецепт по выходу из кризиса: резкое сокращение вмешательства государства в экономику, отказ от проводимой большинством западных стран кейнсианской политики, нацеленной на расширение спроса и радикальные реформы в социальной сфере.

Сам премьер-министр и большинство членов его правительства — наследники аристократических фамилий, выпускники Итона и Оксфорда, которых в британских СМИ называют «ядовитыми тори», «высокомерными, эгоистичными франтами, утратившими связь с реальностью». Прийдя к власти, они сразу стали готовить вторую «тэтчеристскую» революцию. Только если Маргарет Тэтчер, прежде всего, была сосредоточена на приватизации госпредприятий и борьбе с профсоюзами, команда Кэмерона сделала своим приоритетом демонтаж «государства благосостояния». После того как в Британии начались массовые протесты против введения подушного налога, «железная леди» отказалась от дальшейших преобразований в социальной сфере. И вот теперь «новые тори» под предлогом невиданного финансового кризиса проводят в жизнь планы, задуманные тэтчеристами в 80-е годы. Американский неокон Билл Кристол заявил даже, что с приходом к власти коалиционного кабинета консерваторов и либеральных демократов Великобритания «стала лидером свободного мира в борьбе против большого правительства и раздутых громоздких социальных программ».

Через несколько месяцев после формирования правительства был принят семилетний план сокращения бюджетных расходов на 123 млрд фунтов стерлингов. Было запланировано к 2015 году сократить число людей, работающих в госсекторе, на четверть (рабочих мест в результате лишались 600 тыс. человек). Правительство не боялось бросить вызов бюрократическим структурам, контролирующим здравоохранение и образование, предлагало уменьшить численность полиции и вооружённых сил, частично перевести социальные службы на волонтёрскую основу. Консерваторы и либеральные демократы решили свести к минимуму вмешательство государства в быт граждан, но одновременно резко повысить налоги. (Подоходный налог для людей с доходом выше 30 тыс. фунтов стерлингов в год (а таких в стране миллионы) увеличился с 18% до 28%. Не забыт был и бизнес — правительство подняло налог на добавленную стоимость на 20%.)

Борьба с нахлебниками и иждивенцами

По словам идеологов Консервативной партии, популистский курс лейбористов в социальной сфере обошёлся государству чуть ли не в 30% национального бюджета. «Социальные пособия сегодня получают 12 млн британцев работоспособного возраста, — заявил в 2010 году министр труда и пенсионного обеспечения Иэн Дункан Смит. — По крайней мере, у 100 тыс. из них сумма пособий по болезни или безработице превышает среднюю зарплату по стране (23 422 фунтов стерлингов в год)». С ним согласился и премьер-министр, отметивший, что «одинокие родители, живущие за пределами Лондона и имеющие четырёх детей, получают пособие, которое превышает зарплату медсестры или рабочего на ферме, а 18–19-летним юношам выдаётся пособие на содержание дома, даже если они не заняты поисками работы».

Кэмерон назвал это «извращённой системой» и принялся её ломать. Правительство упразднило пособие на детей для среднего класса (это большинство населения страны). На первого ребёнка выплачивалось 20 фунтов стерлингов в неделю, на каждого последующего — 13,40 фунтов стерлингов. В результате нововведений семья с двумя детьми теряла в год 1700 фунтов стерлингов. Было снижено пособие для неимущих на содержание дома. Жителям дешёвых муниципальных квартир было запрещено проживать в них до конца жизни, пособие по беременности (150 фунтов стерлингов) упразднялось, на два года замораживалась зарплата для госслужащих. Лица, не имеющие трудового стажа и доказательств, что они ищут новую работу, лишались пособия по безработице. Такая же судьба ожидала и тех, кто не соглашался переехать в другие районы страны, где есть вакансии по специальности. Безработные, у которых только один ребёнок, были лишены дополнительной материальной поддержки. Для тех, кому ещё не исполнилось 25 лет, было «урезано» пособие на жильё. (Идеологи реформы были убеждены, что молодые люди, не имеющие возможности себя обеспечить, должны жить с родителями.) Кроме того, кабинет Кэмерона решил отказаться от лейбористских планов строительства десятков тысяч детских игровых площадок (экономия в миллионы фунтов).

После того как парламент принял решение ограничить социальные пособия семьям 500 фунтами в неделю, а холостым гражданам выплачивать не более 350 фунтов, Кэмерон написал в твиттер: «Это — великий день для противников «государства благосостояния». Мы добились, наконец, того, что пособия не превышают стандартную зарплату». «Мы будем оказывать поддержку тем, кто в ней действительно нуждается, — провозгласил Иан Дункан Смит, — но времена, когда иждивенцы получали больше работяг, прошли». Мэттью Окли, глава экономического отдела правоконсервативного аналитического центра Policy Exchange также торжествовал, что «нахлебникам перестали выделять неприличные суммы денег». Даже пособие по инвалидности было заменено на «выплаты личной независимости» (на их размер влияет не состояние здоровья, а то, насколько заболевание ограничивает трудовые способности. Причём решение в каждом индивидуальном случае принимается на основе персонального интервью, а не письменных анкет).

И ещё один важный момент: правительство Кэмерона впервые в британской истории приняло решение не привязывать расходы на социальные программы к показателям инфляции, что уже в 2015 году позволит сэкономить 2,3 млрд фунтов стерлингов.

Борьба с пожилыми «динозаврами»

В апреле 2011 года министерство занятости и пенсий внесло в парламент проект пенсионной реформы, согласно которому для всех британцев должна быть установлена единая фиксированная пенсия размером 140 фунтов стерлингов в неделю. Причём, чтобы получать эту сумму полностью, граждане обязаны будут работать 35 лет (сейчас полная базовая пенсия выдаётся лицам с трудовым стажем 30 лет). Дополнительная государственная пенсия, которая зависит от накопленных пенсионных платежей, отменялась, а пенсионный возраст увеличивался до 67 лет, причём как для мужчин, так и для женщин (сейчас мужчины выходят на пенсию в 65, а женщины — в 60 лет).

Самое любопытное, что от этих нововведений больше всего пострадает электорат консерваторов, ведь люди с высокими доходами не смогут увеличивать свои пенсионные платежи с помощью дополнительной госпенсии. Недовольны останутся и бюджетники со средними и низкими доходами. Ведь их пенсионные взносы увеличатся на 50%. «Медсёстры, фельдшеры, социальные работники, работницы школьных столовых, у которых и так урезали зарплаты, — пишет The Guardian, — должны изыскивать дополнительные средства, чтобы получать затем копеечную пенсию». Как объяснил эту меру министр труда и пенсионного обеспечения Иан Дункан Смит, «люди стали жить дольше, и будет справедливо, если они начнут переводить больше денег в пенсионные фонды». Правда, правительство Кэмерона не постеснялось при этом изъять у пенсионных фондов 3 млрд фунтов стерлингов на борьбу с дефицитом государственного бюджета.

После того как коалиционный кабинет представил свой проект пенсионной реформы, на улицы вышло более миллиона британцев, которые скандировали: «Сокращения — это преступление». Однако симпатизирующие Кэмерону журналисты осудили демонстрантов, назвав их «динозаврами, отказывающимися жить в реальном мире».

Борьба с «неэффективными университетами»

Ещё в правительственном плане, обнародованном Кэмероном и его партнёром по коалиции Ником Клэггом сразу после прихода к власти, говорилось о существенном сокращении расходов на образование и медицину. И уже в ноябре 2010 года правительство урезало расходы на образование на 40% и увеличило минимальную плату за обучение в вузах в три раза — с 3 до 9 тыс. фунтов стерлингов в год.

После того как об этом было объявлено, по всей стране, от Кембриджа до Манчестера и от Глазго до Брайтона, начались массовые студенческие выступления. На улицы Лондона вышли 50 тыс. человек. «Мы выступаем против варварского сокращения расходов на образование, — заявили они, — и осуждаем политику властей, заставляющих общество платить за кризис, в котором оно не виновато». «Погром в штаб-квартире тори, — отмечала The Guardian, — и разбитый микроавтобус у стен парламента — всё это говорит о том, что молодёжь возмущена до предела. Она не довольствуется мирными митингами и устраивает беспорядки, справиться с которыми можно лишь при помощи полиции». Больше всех досталось лидеру либеральных демократов Нику Клеггу. «Клегг, ты предатель и продажный человек», — скандировали демонстранты. «Вице-премьер обманул надежды молодёжи, — писала The Independent, — он поддержал тори в их намерении сделать британские университеты доступными только для элиты, хотя в предвыборном манифесте либеральных демократов об этом не было ни слова».

Кардинальной реформе подверглась и школьная система образования. Родителям и учителям предложили создавать объединения, которые должны открывать собственные школы. Причём предполагается, что именно эти объединения, а не правительственные органы будут отныне разрабатывать учебные программы, решать, какие дисциплины следует изучать в обязательном порядке, а какие следует убрать из расписания занятий.

В феврале 2012 года был принят Билль о высшем образовании, который предполагает более активное участие частных компаний, в том числе крупных американских фирм, в обучении английских студентов. Он облегчает процедуру регистрации новых вузов в Британии, позволяет объявлять о банкротстве неэффективных университетов и заменять их новыми более успешными учебными заведениями. Эксперты тут же заговорили о «коммерциализации системы образования», которая неминуемо ведёт к резкому снижению академических стандартов. «Это — самая радикальная реформа высшего образования за пятьдесят лет», — отмечал журнал The Prospect. Государство прекратит финансировать обучение по большинству специальностей (исключение сделано для медиков и некоторых студентов, изучающих точные науки). Вместо грантов и стипендий будущим выпускникам предлагают брать займы под проценты (от 5 до 9 %). Причём обучение будет стоить вдвое дороже, чем сейчас. В ряде случаев цена трёхгодичного обучения достигнет 36 тыс. фунтов стерлингов. Судя по всему, малообеспеченные граждане вынуждены будут покрывать долг вплоть до выхода на пенсию. И заявление Кэмерона на конференции Консервативной партии в Бирмингеме многие сочли «форменнным издевательством». «Мне хотелось бы объяснить всем тем людям, которые говорят, что наше правительство хочет сделать университеты доступными лишь для элиты, — отметил премьер, — я здесь не для того, чтобы защищать привилегии, я здесь — чтобы распространить их на большее количество людей».

Борьба с бюрократами NHS

Но, пожалуй, самой радикальной была инициированная консерваторами реформа здравоохранения. Кабинет Кэмерона принял решение ликвидировать целые подразделения Минздрава (150 объединений первичной помощи), которые решали, каким больницам и поликлиникам и в каком объёме следует выделять финансирование (эта задача перекладывается теперь на практикующих врачей).

С момента основания Национальной системы здравоохранения (NHS) в 1946 году она не подвергалась таким кардинальным реформам. Причём, надо отметить, что в предвыборных манифестах консерваторов и либеральных демократов ни о чём подобном не говорилось. Конечно, это позволит сэкономить 20 млрд фунтов стерлингов, но критики отмечают, что практикующие врачи в большинстве своём независимые предприниматели и, скорее всего, предпочтут пользоваться медицинскими услугами частных компаний, а не государственных клиник. По словам представителей Британской медицинской ассоциации, фактически это — «приватизация через заднюю дверь», которая неминуемо приведёт к закрытию больниц и увольнению сотен людей. «Систему здравоохранения нельзя выставлять на продажу, — пишет The Guardian, — иначе госклиники будут поглощены компаниями, гонящимися за прибылью, а пациенты останутся без помощи». Реформа NHS так непопулярна в британском обществе, что многие уже окрестили её кэмероновским «подушным налогом» (именно введение подушного налога в 1989 году сопровождалось массовыми демонстрациями и привело в итоге к падению правительства Маргарет Тэтчер). Однако сторонники реформы убеждены, что рыночное соревнование между различными медицинскими учреждениями не только сохранит деньги в казне, но и позволит «более эффективно предоставлять медицинские услуги».

Итоги

Вопрос в том, оправдывают ли себя меры по демонтажу «государства всеобщего благосостояния»? Государственный долг Великобритании только растёт (он уже превысил 1 трлн фунтов стерлингов). Не становится меньше и бюджетный дефицит — впервые со времён Второй мировой войны он достиг рекордных 12%. Неудивительно, что в октябре 2012 года, выступая на партийной конференции в Бирмингеме, канцлер Джордж Осборн ни разу не произнёс слова «рост».

«Правительство Кэмерона радо уже тому, что в первом квартале 2013 года страна избежала рецессии, — язвит по этому поводу The Guardian. — В январе-марте британская экономика выросла (где ваши аплодисменты?) на «целых» 0,3 процента». Для финансирования дефицита госбюджета правительство проводит крупные займы (только в 2012 году их размер составил 108 млрд фунтов стерлингов). Истинное положение дел в экономике Соединённого королевства осознали и рейтинговые агентства. В начале 2012 года Moody’s лишило Великобританию наивысшего кредитного рейтинга ААА, после чего в апреле его примеру последовало агентство Fitch. А ведь в ходе избирательной кампании 2010 года Осборн публично заявил, что Великобритания «должна судить нас по тому, способны ли мы сохранить наивысший кредитный рейтинг страны или нет».

Как бы то ни было, рядовые британцы уже успели ощутить на себе последствия изнуряющей «финансовой диеты». Безработица достигла 8%, в Британии быстрее, чем в других странах «восьмёрки», падают зарплаты, а налоговое бремя на средний класс растёт стремительнее, чем на крупные корпорации. Впервые с 1950-х годов жители ряда английских городов вспомнили о таком послевоенном ноу-хау, как продовольственные талоны.

Политика жёсткой экономии приводит к тому, что денежные доходы у населения уменьшаются и, соответственно, падает потребительский спрос. В результате британская экономика вновь входит в фазу спада: объёмы промышленного производства сокращаются, а уровень деловой активности опустился недавно до самой низкой отметки за последние 20 лет. Тем не менее в декабре 2012 года в интервью газете Daily Telegraph Кэмерон заявил, что политика жёсткой экономии сохранится до 2020 года. Осборн попытался оправдать правительство, заявляя, что оно столкнулось с самым разрушительным кризисом за последнее столетие. «У нас гигантский долг, колоссальный дефицит, банковская система, которая того гляди развалится, и грандиозные проблемы на главном экспортном рынке», — заявил он.

Однако критики уверяют, что политика «затягивания поясов» только мешает восстановлению британской экономики. «Именно план фискальной консолидации, предложенный Осборном, — писал директор лондонского Национального института экономических и социальных исследований Джонатан Портес, — является главной причиной продолжающегося экономического спада, который, судя по всему, будет намного глубже, чем спад, зафиксированный в 30-е годы». «Когда я принялся критиковать правительство Кэмерона за политику строгой экономии, — отмечал леволиберальный американский колумнист Пол Кругман, — некоторые британские газеты требовали, чтобы я заткнулся. Но теперь становится очевидно, что я был прав». В любом случае коалиционный кабинет не намерен отступать и планирует «продолжать сокращение госрасходов, чтобы сохранить доверие рынков к британской экономике».

Сторонники консерваторов убеждены, что серия законопроектов, урезающих социальные программы и переводящих систему образования и здравоохранения на коммерческие рельсы, вынудит людей не сидеть сложа руки, надеясь на помощь «большого правительства». Однако оппоненты настаивают, что радикальные реформы приведут к тому, что огромная часть общества окажется на «социальном дне».