Михаил Хазин: О структурном кризисе Китая, у него две экономики — для бедных и для богатых

О структурном кризисе Китая: у него две экономики — для бедных и для богатых

Михаил Хазин

Родился в 1962 г. в Москве. Окончил Механико-математический факультет МГУ. Экономист, публицист. Президент компании экспертного консультирования «Неокон». В 1997-2001 гг. совместно с Олегом Григорьевым и Андреем Кобяковым разработал теорию современного экономического кризиса. Сайт — worldcrisis.ru

Проблемы отдельных банков в Китае, как и некоторые другие конкретные проблемы, заметили многие. В то же время все они являются следствием некоторого базового обстоятельства — структурного кризиса в Китае. И вот об этом кризисе я и хотел написать несколько слов.

Сегодня уже невозможно точно сказать, какой план был у Мао Цзэдуна, когда он в 1965 году начал «культурную революцию». Мне кажется, что он хотел повторить план Сталина конца 20-х — 30-х годов с построением самодостаточной технологической зоны, и для этого ему нужно было добиться двух результатов: во-первых, выйти из советской системы разделения труда, а, во-вторых, найти «первичный» источник технологий (как понятно, после достижения первого эффекта, СССР в качестве такого источника не подходил). Поскольку альтернативой СССР были только США, вся активность Китая была сконцентрирована в этом направлении.

Однако США молчали и в 1965-66 годах, когда Китай громил ту часть своей элиты, которая была ориентирована на СССР, и в 1968-69 годах, когда он перешел к прямым военным провокациям на советской границе... Только после начала кризиса падения эффективности капитала в США, после дефолта 15 августа 1971 года, в Пекин приехал госсекретарь Генри Киссинджер, а затем, в следующем, 1973 году, и президент США Ричард Никсон. И договоренности были достигнуты. Главной из них стало открытие американских рынков для китайских товаров.

Однако Мао Цзэдун уже был при смерти, а его преемники, скорее всего, изменили тот план, который он готовил для Китая. Именно в связи с тем, что Китай получил больше, чем хотел. Мао мог рассчитывать только на некоторые технологии, которые бы позволили ему развивать внутренний рынок, а получилось, что для Китая открыли практически неограниченный внешний рынок сбыта. И китайское руководство решило использовать его в качестве мультипликатора для внутреннего роста.

Тот путь, который СССР проходил многие десятилетия, Китай проскочил практически лет за 15. Однако при этом он попал в ситуацию, которая сегодня создает ему многие проблемы. Дело в том, что СССР ориентировался на внутренний рынок, в котором была низкая норма прибыли (в силу бедности населения). И по этой причинеСталин «тянул» все население СССР в сторону повышения уровня жизни — поскольку это помогало расширить базу воспроизводственного контура экономики. Да, разрывы между городом и деревней, между некоторыми регионами оставались, но, тем не менее, прибавочный продукт распределялся в общем поровну — поскольку это, как написано во всех учебниках, обеспечивает максимальный прирост частного спроса.

В Китае же такой проблемы не было — на первых порах внешних рынок был безграничным. И нужно было максимально увеличивать номенклатуру и качество товаров, чтобы получать от этого внешнего рынка все большую и большую прибыль. При этом было выгоднее не вкладывать вначале миллионы, а потом миллиарды долларов в развитие нищей деревни, а расширять масштаб и качество экспортного производства — поскольку на следующем шаге экспорт более сложной продукции приносил много больше прибыли.

Как следствие, в Китае сложились два сектора экономики. Один ориентирован на внешний спрос, в котором довольно высокая норма прибыли (которая, конечно, со временем падает, поскольку внешние рынки близки к насыщению), вторая — ориентированная на внутренний спрос. В ней норма прибыли крайне низкая, скорее всего, даже реально отрицательная (потребители дотируются из бюджета). При этом зарплаты во внутреннем секторе низкие (поскольку он работает сам на себя), а в экспортном — довольно высокие. Это связано и с желанием стимулировать качество и масштаб производства, и с тем, что для высокотехнологических производств развился высокий уровень разделения труда, что неминуемо повышает зарплаты. Да и деньги, которыми власти дотируют «внутренний» сектор экономики неминуемо попадают в сектор экспортный — поскольку в нем выше норма прибыли.

Для того, чтобы понять разницу этих секторов, можно привести уровень доходов. В Пекине и Шанхае нормальной зарплатой является 1000 долларов в месяц, в то же время уровень нищеты в Китае с начала 2012 года — доход в 1,5 доллара в день, и больше 100 миллионов человек живет ниже этого уровня дохода. Понятно, что люди с такими доходами не могут покупать продукцию, изготавливаемую экспортным сектором — и даже кредиты тут не помогают, поскольку для их возврата нет доходов. Но и представители экспортного сектора не хотят покупать продукцию, изготавливаемую «внутренним» сектором, поскольку она низкого качества (слишком дешевая). Разумеется, этот барьер не абсолютный, но он достаточно серьезный и, главное, все время растет.

Последние годы Китай решает важную проблему — углубление разделения труда требует новой качественной рабочей силы, то есть новые рынки сбыта и более высокую зарплату. Но внешние рынки сокращаются (тут и кризиса и прямое противодействие США растущей активности Китая), а внутренний рынок поддержать углубление разделения труда в Китае не может — слишком оторвался экспортный сектор от внутреннего. И что делать в такой ситуации?

Теоретически, есть два варианта. Первый - опустить экспортный сектор экономики до такого уровня, чтобы его продукцию мог легко покупать внутренний. Но это означает резко снизить зарплаты, как минимум в 5-6 раз, что сделает невозможным для большей части работников этого сектора проживание в больших городах. В общем, это практически невозможно, и по социальным, и по логистическим причинам - структура производства будет нарушена.

Второй - резко поднять уровень спроса части населения «внутреннего» сектора экономики так, чтобы он мог покупать продукцию, до того поставляемую на экспорт. Понятно, что давать деньги всем не нужно, но значительной части нужно сильно наращивать госдотации. Которые, по уже описанным причинам, попадают в финансовый сектор и начинают создавать там проблемы, поскольку основные активы, лежащие в основе этих потоков, кредитные обязательства, выполнены в нормальных условиях быть просто не могут.

Разумеется, все это не секрет для властей Китая. Они пытаются проблему решить, например, переселяя бедное население в города, для того, чтобы снизить зарплаты в экспортном секторе, что позволит снизить и издержки, и норму прибыли — хотя бы при продажах продукции из экспортного сектора во внутренний. Отмечу тут одно важное обстоятельство: речь идет именно о «межсекторной»торговле, то есть покупке людьми, получающими доходы от продажи своего труда на внутреннем рынке, товаров, созданных в экспортном секторе. Услуги и товары, продаваемые внутри экспортного сектора, проблем не создают.

Однако разрыв слишком велик — доходы двух секторов экономики разнятся не на десятки процентов, а в разы. Соответственно, взаимодействие секторов начинает создавать в них самих серьезные проблемы: внутренний сектор не может себе позволить купить современные товары, а экспортный — снизить доходы и нормы прибыли для того, чтобы эти товары продать. Иными словами, колоссальное население Китая перестало быть его главным экономическим козырем: бедное население, обслуживающее друг друга, уже не может поддержать интенсивный (то есть с углублением разделения труда) экспортный сектор. Мне кажется, что без серьезного «взрыва» эта ситуация обойтись не может, но дело даже не в этом, а в том, что не очень понятно, как Китаю сохранить свою современную экономику — для нее просто не будет рынков. Отметим, что в этом смысле у него практически те же самые проблемы, что у США — только в несколько иной форме.