Почему германизация Европы не поможет победить кризис ("Bloomberg", США)

Очень многие рассматривают европейский экономический кризис как поучительную историю о хорошей и плохой политике – о том, что финансово благоразумные страны (такие, как Германия) остаются стабильными, а безответственные (такие, как Греция) дестабилизируются.

Эта идея так укоренилась, что теперь часто можно услышать от аналитиков о необходимости «германизации» Европы. Эксперты считают, что для выхода из кризиса ЕС должен перенять тевтонские политические рецепты – от сокращения бюджетных расходов до реформ рынка труда и товарного рынка. Если только общества на периферии Европы смогут научиться делать то же, что делают немцы, утверждают они, Европейский Союз и его единую валюту будет ждать стабильное будущее.

На самом деле, это не так, что несложно доказать уже сейчас. Стоит отметить, что вопрос заключается не в том, правильна ли политика Германии, а в том, будет ли она давать одинаковые результаты в разных экономических и политических условиях. Чтобы увидеть, что не будет, нужно забыть на некоторое время о Греции и посмотреть на соседнюю Болгарию.

Как и Германия, Болгария перед началом финансового кризиса 2008 года несколько лет проводила благоразумные экономические и бюджетные реформ, нацеленные на повышение конкурентности. Обе страны сначала среагировали на кризис резким ростом бюджетного дефицита, но потом быстро его обуздали. По данным министерства финансов Болгарии, в феврале бюджетный дефицит в стране составлял 0,7% от валового внутреннего продукта, а государственный долг - 16%. Как это все по-германски, не правда ли?

Идентичная политика

В обеих странах экономический рост в пересчете на душу населения во время кризиса был положительным (за исключением катастрофического 2009 года). В Германии в 2010-2012 годах ВВП на душу населения рос в среднем на 2,1% год, а в Болгарии лишь немногим медленнее – на 1,7%. Денежно-кредитные политики обеих стран также почти одинаковы. Хотя Болгария не входит в еврозону, ее валюта (лев) привязана к евро, а ее центральному банку запрещено кредитовать коммерческие банки. В итоге денежно-кредитная политика Болгарии в реальности определяется базирующимся во Франкфурте Европейским центральным банком.

Читателю параллели между Болгарией и Германией могут показаться странными, но канцлер Ангела Меркель неоднократно их проводила, хваля Болгарию и называя ее образцом для других европейских экономик.

Однако, несмотря на это, в феврале, когда уличные протесты из-за растущих цен на электроэнергию обрушили правительство, «германское» спокойствие Болгарии разлетелось вдребезги. Почему? Потому, что простые болгары могут позволить себе германскую политику не больше, чем германский BMW или Mercedes.

Германия – одна из самых богатых стран ЕС и, бесспорно, самая влиятельная. Болгария – самая бедная страна в Евросоюзе и вдобавок один из самых новых и наименее влиятельных его членов. Болгары беднее немцев более, чем в два с половиной раза. Уровень безработицы в Болгарии также намного выше.

Дело не в любви или нелюбви к ЕС. Население обеих стран отличается высоким уровнем доверия к блоку, хотя и по разным причинам: немцы - потому, что они доверяют своему правительству и его способности влиять на Евросоюз, а болгары - потому, что не доверяют. Согласно «Евробарометру», 70% жителей Германии уверены, что их национальные институты учитывают в своей политике их мнения. В Болгарии так думают только 37% граждан.

Разница в благосостоянии и в состоянии государственных институтов объясняет, почему одна и та же политика финансовой сдержанности так по-разному подействовала на эти две страны. Богатым немцам, живущим в стране с полноценными государственными институтами, она обещает, что завтрашний день будет примерно таким же, как сегодняшний, - то есть, что их уровень жизни будет сохраняться. В бедной Болгарии с ее дисфункциональным государством та же политика озлобляет людей, убеждая их, что завтрашний день будет мало отличаться от сегодняшнего, а значит, их низкий уровень жизни не изменится.

Утраченная надежда

Это отчасти объясняет, почему причиной падения правительства в Болгарии стал именно рост цен на электроэнергию, на оплату которой уходит намного большая доля доходов болгар, чем немцев. Растущие цены подрывали и без того низкие стандарты жизни. Утрата надежды на лучшее будущее – вероятно, самая важная черта болгарского политического кризиса.

Десятилетиями евроинтеграция держалась на том, что каждая из стран вела свой политический курс, и сочетание этих курсов обеспечивало общие экономические результаты. ЕС был самой впечатляющей машиной экономического выравнивания в мировой истории. Почему же сдвиг к политической конвергенции угрожает сейчас уничтожить эту машину?

За последние 15 лет и Германия, и Болгария прошли через важные экономические реформы, но политический контекст этих реформ был абсолютно разным. «Программа 2000» бывшего германского канцлера Герхарда Шредера проводилась в жизнь на фоне консенсуса и институциональной стабильности. Ее поддерживали две крупнейшие политические партии - шредеровские социал-демократы и Христианско-демократический союз. Перемены, начатые германской политической элитой, получили широкую поддержку электората, даже если не вызывали у него большой радости.

В Болгарии сложилась прямо противоположная ситуация. Макроэкономическая политика страны с годами практически не менялась, зато правительства менялись все время. С тех пор, как в 1989 году распался советский блок, ни одно правительство не осталось по итогам выборов на второй срок. Избиратели постоянно требовали перемен, но каких бы лидеров они ни выбирали, те проводили одну и ту же макроэкономическую политику.

Если экономическая трансформация Германии была классическим образцом политически обоснованной реформы, то опыт Болгарии был столь же явным примером доктрины «У нас нет другого выхода». Сейчас то же самое внушают избирателям в Греции, Италии и прочих периферийных экономиках еврозоны.

Болгарские политики один за другим оправдывают свою приверженность бюджетному консерватизму тем, что таково было предварительное условие для вступления в ЕС, которого хотело подавляющее большинство болгар и которого Болгария смогла добиться в 2007 году. Правительства компенсировали свою неспособность менять экономическую политику в ответ на недовольство избирателей, постоянно увольняя чиновников. В результате протесты быстро переходят от жалоб, которые никто не может удовлетворить (таких, как жалобы на высокую стоимость электроэнергии), к требованиям радикальных политических и конституционных перемен.

Нестабильность в Болгарии

В этом году в обеих странах пройдут выборы – в Болгарии они состоятся досрочно 12 мая из-за падения правительства, а в Германии планово пройдут 22 сентября. Опросы общественного мнения показывают, что в обоих случаях, скорее всего, победят правящие правоцентристские партии, но на этом все сходство и заканчивается. Мало кто предполагает, что Германии предстоят серьезные изменения. В Болгарии, напротив, ожидается длительный период политической нестабильности в итальянском духе.

Схожая политика привела в Германии и Болгарии к разным результатам, и это показывает, что германизация не обязательно станет тем средством, которое исцелит Европу. Евросоюзу и его валюте угрожают не расхождения в политике, а разрывы в уровне благосостояния и в качестве работы государственных институтов.

Иван Крастев – председатель софийского Центра либеральных стратегий и постоянный сотрудник венского Института наук о человеке.

Георги Ганев – руководитель программ Центра либеральных стратегий и доцент Софийского университета. Статья отражает личные взгляды авторов.

Оригинал публикации: Why Making Europe German Won’t Fix the Crisis