|
Для многих в мире прошедшая неделя стала неделей прозрения. Пазл событий последнего времени наконец-то сложился. Последней фишкой стал Кипр. Точнее — решения Евросоюза по Кипру. Точнее — решения Германии, куда рулить Евросоюзу по Кипру.
Экономика Кипра в считаные дни разрушена внешней силой. Теперь это — руины, так что правомерно уже говорить "после Кипра".
После Кипра стало ясно, что священное право собственности на территории Евросоюза теперь не священно. Собственность можно без суда и следствия отнять. Теперь любого можно ободрать как липку. Даже Люксембург уже кричит: "Чур не меня!" И не он один.
После Кипра понятно, что свобода движения капитала как принцип заменяется контролем и запретами. Остальные европейские офшоры — вопрос времени. Капиталы частично перетекут в другие офшоры — под юрисдикцией Великобритании и США. В Европе деньги в свои банки получит Германия.
После Кипра очевидно, что страны в Евросоюзе неравноправны, а принцип консенсуса — миф. У Евросоюза есть бесправная периферия. Например, Латвию уже предупредили, чтобы и не помышляла принимать деньги, "бегущие" с Кипра.
После Кипра ясно, что демократия сама по себе для Евпрорпы — не такая уж и ценность. Сейчас чуть ли не к каждому греку-депутату (и на Кипре тоже) приставлен консультант-немец (или англичанин), корторый говорит, за что голосовать, а за что — нет. Для этого есть даже термин — "подвешенная демократия".
После Кипра понятно, что периферии Евросоюза отныне жестко предложено жить по немецким правилам. Быть может, они устраивают Скандинавию и Бенилюкс, других — не очень. Даже Великобритания готовится к референдуму об условиях своего членства в ЕС.
После Кипра ясно, что в Евросоюзе разочарованы сами немцы. Как результат — склонны поставить вопрос ребром: либо мы в Европе лидеры и командиры, либо будет у вас кризис, и мало не покажется.
Кстати, сейчас многие вспоминают слова германского министра финансов Шойбле, сказанные им полтора года назад для The New York Times. Они звучат как план, который после Кипра частично уже выполнен.
"Понятно, что нужен политический союз. В переходный период нам придется управлять нервозностью на рынках. Однако ясно, что к концу 2012 года или к середине 2013-го получим все ингридиенты для новой, более сильной и более глубокой политической струткуры. И они сработают. Политического союза достигнем лишь в кризис", — сказал Вольфганг Шойбле.
Слова немецкого министра финансов, который взамен марки командует теперь евро, мечтает превратить Еврокомиссию в реальное правительство, а Евросоюз — в "сверхгосударство", где слабым — не место. Кризис в таком плане — не препятствие, а политтехнология. Если так, то все происходящее уже приобретает новый смысл — налицо очередная попытка Германии объединить под собой Европу. Третья. И тоже силой. На сей раз — силой денег. Но почему все же Германия скатилась до ультиматумов?
Да потому, что все большее число стран-членов рассматривает Евросоюз как чужой проект. Неравномерность развития привела к тому, что итальянцы вновь хотят быть прежде всего итальянцами, а не сначала европейцами и лишь потом итальянцами. То же самое — немцы. А также греки, португальцы, испанцы. Даже французы и тем более — англичане. Понятия "родина", "свой уклад" вновь обретают в Европе ценность. Людям захотелось просто домой. К себе.
Крах мультикультурности признан, а предложенная евролибералами в качестве общей культура гей-парадов и однополых браков, наоборот, повысила ценность национальных традиций.
Наконец, после Кипра ясно, что куется новый мировой порядок. Если так, то мир уже не столько послевоенный, сколько предвоенный. Это значит, что самая надежная опора — родина, как для людей, так и для капиталов. А крупным игрокам — державам — важно позаботиться о союзах. Пример — саммит БРИКС в Дурбане (ЮАР).
Люди и страны в Европе все меньше хотят с кем-то делиться. Это — фон Кипра, точнее — контекст.
Евросоюз хорош и благороден, когда экономика на подъеме. В кризис возникает напряжение, и на поверхность выходят рефлексы. Так уже было, когда в 2008-м в кризис появилась оскорбительная аббревиатура — PIGS — свиньи. "Глупыми свиньями" были названы тогда в Европе страны-слабаки: Португалия, Ирландия, Греция, Испания. Сейчас это понятие — PIGS — всплывает вновь. Правда, туда уже добавляют еще одно "I" — Италию. Из соображений политкорректности и признания реалий. Теперь это уже PIIGS. То есть не "свиньи", а "свииньи", что, как считается, звучит приличнее.
Впрочем, проблемы гораздо шире географии очерченной новым обидным клеймом — PIIGS.
Пронести крест по улицам Лиссабона, украсить свой дом цветами — многовековая традиция ортодоксальных португальских католиков. В Великую страстную седмицу в Португалии закрыты магазины, школы и предприятия — работать в канун католической Пасхи на берегу реки Тежа — грех.
"В этом году мы впервые отменили пасхальный выходной. Не афишируем это — нас никто не поймет", — признается один из местных жителей.
Разливать красное вино в Пасху — зарабатывать на святом. Красное вино здесь называют "кровью Христа". Небольшое предприятие под Эворой вынужденно грешит, чтобы спасти виноградник — работу пятнадцати человек выполняют четыре.
Три тысячи бутылок в час. Три миллиона — в год. Вино с мускатным привкусом, ароматом фиалок. Экспортная цена за бутылку в кризис не 4 евро, а полтора — главная причина массовых сокращений. В Португалии уволен каждый шестой.
"Нужно или закрываться, или работать в два раза больше. Цены рухнули, продажи тоже", — признается владелец винодельни Жорже Росадо.
Рабочий день увеличили, зарплату урезали. Таких, как Жорже, местная конфедерация трудящихся называет "рабовладельцами". Но к Жорже все равно очередь. Официально безработными в Португалии числятся 17% взрослого населения и 39% молодежи.
"В десятимиллионной Португалии почти два миллиона человек — без работы. 55% безработных не получают пособие. Мы — на последнем месте среди стран Еврогруппы по уровню социальной поддержки населения. Дальше резать бюджет некуда", — уверен глава Всеобщей конфедерации трудящихся Португалии Армениу Карлуш.
53% населения самого западного государства Европы — за выход из Евросоюза. Выжить должны сильнейшие, решили в Брюсселе, и предложили выкорчевать 400 тысяч гектаров нерентабельного винограда — с приходом в республику "Евротройки" расходы на питание сократились на 15%.
Потребительская корзина Франции впервые пробивает отметку в 100 евро в месяц. Без мяса и рыбы получается 137. Если купить все продукты из списка — без малого 200. Студенческая стипендия осталась прежней — 500 евро.
"Если к пасте купить сыр, на завтрак — молоко, на ужин — рыбные консервы, я сразу выбиваюсь из бюджета. За комнату плачу 400 евро, на продукты остается 100", — рассказывает одна из студенток.
Если люди из экономии не покупают мясо и рыбу, значит, они никогда не позволят себе красивый диван. Жизнь в долг европейцев теперь пугает — они начали жить в аренду.
Небольшой склад под Парижем одолжит все, что угодно: мебель, бытовые приборы, посуду. Сто евро в год за набор сковородок и вилок. Рассчитывали на приезжих, но 60% клиентов — французы.
Привычный стиль жизни поддерживают искусственно: в Амстердаме в прошлом году закрыли еще пять ресторанов. Чтобы не разориться, в "Басис" разрешили приходить со своим.
"Это возможность сэкономить деньги и провести время приятно. Есть вне дома дорого, но привычка осталась. Люди готовят. Покупают, например, пиццу и несут к нам", — говорит владелец ресторана Михаэль Зварт.
Разогреть еду в микроволновке и заплатить только за пиво — выручка сократилась на 30%. Но это лучше, чем крах.
"Мы ходим в ресторан и почти не тратим деньги- это удобно и дешево", — сказала одна из местных жительниц.
"Ситуация вышла из-под контроля. 600 тысяч безработных! Это в два раза больше, чем было до кризиса. Вдвое увеличилось и количество людей, котоые выступают за отмену евро", — подчеркнул руководитель Статистического бюро Нидерландов Питер ван Муллиэн.
58% голландцев требуют вернуть гульдены. Акционеры четвертого по размерам банка банка — SNS Real — могут потерять свои доли — Голландия национализирует банк за 9 миллиарда евро. На эти деньги можно было бы спасти Кипр.
Южная Европа, особенно Греция, Испании и Португалия, практически перестала покупать тюльпаны.
Пятую часть территории Нидерландов традиционно используют для выращивания этих цветов. Именно тюльпаны — главная отрасль голландского сельского хозяйства. Ежегодно здесь выращивают 2 миллиарда луковиц и отправляют их в 80 стран мира, но кризис пришел и в теплицы — экспорт обрушился. В прошлом году — на 30%, в этом — еще на 20%.
Массовое сокращение цветоводов обрушило показатели благополучной Голландии. Прошлый тюльпановый кризис в XVII веке обанкротил страну.
Ольга Скабеева
"Вести недели"
Вернуться назад
|