Оценивая перспективы

Евразийская интеграция — шанс для развития экономики Армении?

Год назад премьер-министр России Владимир Путин написал в своей «евразийской» статье: «Евразийский союз — это открытый проект. Мы приветствуем присоединение к нему других партнеров, и прежде всего стран Содружества. При этом не собираемся кого-либо торопить или подталкивать. Это должно быть суверенное решение государства, продиктованное собственными долгосрочными национальными интересами». Сегодня государства СНГ внимательно присматриваются к происходящему и пытаются решить, как с учетом евразийских инициатив строить свои отношения с Россией. Не является исключением и Армения, где евразийская интеграция в последнее время все чаще становится темой для дискуссий в политических и деловых кругах.

Итоги дезинтеграции

Экономика Армении до распада Союза была промышленной, ее основой являлись наукоемкие отрасли промышленности — химия, машиностроение, приборостроение, а также легпром и цветная металлургия. Находясь в составе СССР, Армения была прекрасным примером интегрированности — до 90% всех предприятий республики тогда работали не на местный рынок, а были производствами союзного значения, входя в соответствующие производственные цепочки. Сырье и полуфабрикаты для них поставлялись в основном из России, Украины, Белоруссии и Казахстана. Армения производила для большой страны треть синтетического каучука, малые генераторы для электростанций, в республике шилась каждая седьмая пара советской обуви. В Армянской ССР работало около 250 предприятий ВПК, объединенных в 19 НПО. При этом Армения отличалась высоким научным потенциалом — более 250 НИИ, КБ и других научных учреждений, где трудились до 50 тыс. высококвалифицированных специалистов. В результате по своему образовательному и научному потенциалу на душу населения Армения уступала только РСФСР и Украине.

Так тесно встроенная в общую союзную экономику, республика испытала катастрофический спад при распаде СССР: около 1000 промышленных предприятий перестали функционировать, были расформированы 1020 сельхозобъединений агропромышленного комплекса.

Карабахская война, блокада, тяжелейшая ситуация с электроэнергией (когда свет давали лишь на два часа в сутки), обесценивание денег. Причем потеряны были не только личные накопления населения: положенные на счета Сбербанка 4,5 млрд рублей, треть которых были компенсации пострадавшим от спитакского землетрясения 1988 года, были «заморожены». Все это привело к огромному оттоку населения. «Уже в 1994 году, по нашим подсчетам, сделанным по потреблению хлеба, из Армении уехал миллион человек, — говорит директор ереванского Независимого социологического центра «Социометр» Агарон Адибекян. — Это было массовое бегство, которое продолжается и до сих пор, потому что нет четкой и целенаправленной программы развития рабочих мест внутри страны».

Трудное восстановление

Что же происходит с экономикой Армении сегодня? Конечно, по сравнению с девяностыми годами многое восстановлено и развивается (подробнее об этом читайте в интервью министра экономики Армении Тиграна Давтяна). Кризис 2008–2009 гг. также очень сильно «подкосил» экономику страны, но сейчас руководство республики приводит данные о росте: в докладе премьер-министра Тиграна Саркисяна о выполнении бюджета в 2011 году говорится о 4,7% экономического роста (в 2012 году он ожидается уже на уровне 7%), 13,5% роста промышленного сектора. Сейчас доля промышленности в ВВП — 16,2% против 13,3% предкризисного 2008 года. В сфере сельского хозяйства после беспрецедентного спада в 2010 году (-15,7%) в 2011-м зафиксирован рост на 13,7%.

Однако все это цифры. Реальная жизнь армянского населения вовсе не так безоблачна: рост инфляции опережает рост доходов населения, которые продолжают оставаться довольно низкими: средняя зарплата около 250 долларов, пенсия — около 80 долларов. При этом 35% семей живут бедно и 15% крайне бедно — с доходами менее 30 долларов в месяц на душу. Мнение экономиста Ваагна Хачатряна, которое приводится в статье издания «Вестник Кавказа»: «Такова армянская действительность, по моим оценкам, приблизительно 60% доходов жителей Армении уходит на выплату коммунальных услуг, продукты и частично на покупку одежды. Большинство населения лишено возможности приобретения мебели, телевизоров и прочего. Я уже не говорю о пенсионерах». При этом экономика Армении сильно привязана к российскому газу и поступающим из России трансфертам, в ней, как и во всех постсоветских государствах, есть проблемы с монополистами, теневым сектором, коррупцией.

Оценки армянской экономики иностранными наблюдателями и инстанциями порой сильно отличаются. С одной стороны, Армения занимает очень неплохую, 55-ю позицию в рейтинге Doing Business, где у России лишь 120-е место, а в рейтинге либерализации экономики Index of Economic freedom Wall Street Journal и Heritage Foundation стоит на 39-м месте, и у нее лучший в СНГ бизнес-климат. В то же время аналитик Forbes Дэниэл Фишер в 2011 году поместил Армению на 2-е место в рейтинге худших экономик мира на основе статистики МВФ за три предыдущих года. К таким пессимистическим выводам эксперта привели тотальная зависимость Армении от российского газа, катастрофическое «сдутие» армянского строительного «пузыря» в 2009 году, высокая инфляция, уровень подушевого ВВП 3 тыс. долларов, что в три раза ниже соседней Турции. Однако Фишер убежден, что уже в нынешнем, 2012 году, Армения покинет этот антирейтинг.

Парадигма третьего мира

Скудость природных ресурсов, которые можно было бы экспортировать, не позволяет Армении рассчитывать на «рентный капитализм», а «рука рынка» при таких обстоятельствах неумолима: на что может претендовать маленькая страна, да еще и в неблагоприятных условиях транспортной блокады?

На этот вопрос в своей статье честно ответил армянский политолог, директор Института Кавказа Александр Искандарян: «Армения развивается в типичной парадигме третьего мира. Не институты, КБ и заводы, обслуживающие ВПК огромной страны, а пищевые предприятия, сельское хозяйство, туризм, сфера услуг. Сохранившийся человеческий ресурс — образованное урбанизированное население — позволяет развивать также и электронику, экспортировать программный продукт или обрабатывать алмазы, но и это все по модели скорее Индии, чем, скажем, Бельгии».

Правда, надо сказать, что на официальном уровне признавать эту модель столь откровенно не хотят, и министр экономики Тигран Давтян в своем интервью нашему журналу четко сказал, что Армению ее руководство видит промышленной страной и будет стараться стимулировать развитие промышленности.

Агарон Адибекян указывает на ряд непоследовательных шагов как со стороны государства, так и со стороны крупного бизнеса, которые не используют до конца имеющиеся возможности развития. В частности, речь идет о средствах на модернизацию инфраструктуры, которые выделялись Армении международными организациями. «В 1999 году был получен 50-миллионный транш Всемирного банка на восстановление ирригационной системы. Сельскому хозяйству дали воду, но у 300 тысяч парцеллированных крестьян не было возможности в одиночку приобрести семена, сельхозтехнику, удобрения и ядохимикаты… у большинства не было никаких покупателей на их продукцию», — рассказывает он. Эксперт убежден, агрокооперативам и агрокомплексам нужна системная поддержка государства, доступные кредиты. Иначе на сегодняшний день получается, что лишь четверть сельхозпроизводителей «вписалась в рынок». Половина же фактически занимается натуральным хозяйством, а остальные живут в «гибридном» варианте.

Не существует, по мнению Адибекяна, и четкой программы по импортозамещению и стимулированию производства необходимой продукции внутри страны, тем более что для бизнеса вопрос собственной прибыли всегда будет важнее, чем развитие внутреннего рынка. В то же время не работает порой и обратный, чисто рыночный механизм: в ситуациях, когда выгодно для развития рынка пустить на него внешних конкурентов, монополисты и олигархи без проблем могут такие попытки «купировать». «У нас пока восточный базар, а европейского рынка не получается», — считает эксперт.

Какой экспорт нужен Армении?

Армения сегодня очень заинтересована в любых соглашениях с соседями, облегчающими торговлю, и готова к помогающей в этом экономической интеграции. Страна хочет быть экспортером (несмотря на то что во внешнеторговом балансе ввиду больших объемов импорта энергоносителей из России экспорт сегодня уступает импорту). И здесь дискуссия о евразийской экономической интеграции становится весьма актуальной. Потому что тип и структура этого экспорта будут очень сильно зависеть от форматов взаимодействия с соседями. Если речь идет о классическом разделении труда в рамках глобализационной модели, предлагаемой той же ВТО, то маленькое государство может претендовать лишь на продажу неких аутентичных уникальных продуктов, создание оптимальных условий для финансов и торговли и — при наличии квалифицированного и образованного населения — на аутсорсинг интеллектуального труда. Населению же предлагается «самозаняться» на ниве малого бизнеса. В идеале картина должна быть такой: каждый находит небольшую уникальную нишу, например, для сельхозкооператива это какое-то местное вино, и далее ищет такой же небольшой канал сбыта, желательно экспортный. Но даже когда сторонники этой модели приводят примеры — а вот, такая-то деревня смогла наладить поставки своего тыквенного варенья в английские супермаркеты, — другие примеры подтверждают, что даже в ней требуются совершенно иные масштабы. Так, одно из армянских мускатных вин в советское время закупалось ВМФ для поставок подводникам, в рацион которых оно, как известно, входит. Сейчас производство удалось восстановить, но идет этот продукт на экспорт… в Корею.

Но есть, безусловно, и потенциально другая модель, пусть также и экспортная, прибыльность которой несравнима ни с туризмом, ни с экспортом продуктов питания. Армения, например, была известна развитой химической промышленностью, а стоимость химических продуктов может колебаться на мировом рынке от тысяч до сотен тысяч долларов за 1 кг. Есть робкие попытки наладить производство нанометаллов. Это все гораздо выгоднее любых органикпродуктов, консервов и прочей местной экзотики, и все это требует работы соответствующих производств и их комплексов. Но власти заняты продвижением ИТ-сферы, так как это модно, здесь сделан заметный прорыв, и это не требует больших капиталовложений.

Восстановление (или строительство новых) серьезных промышленных предприятий, способное дать массовые рабочие места и экономическую активность не на уровне «купи-продай», не произойдет само собой. Здесь нельзя не согласиться с мнением министра экономики Тиграна Давтяна: бизнес сам по себе не рискнет делать большие и долгосрочные инвестиции, например, в строительство металлургического комбината, не имея гарантированных рынков. Да и государству по тем же причинам нет смысла вкладывать в это деньги при нынешней модели.

Если бы существовали интеграционные форматы, в которых можно было бы восстановить хотя бы в каком-то объеме существовавшие ранее производственные цепочки, то развитие таких отраслей имело бы смысл. Эффект был бы в любом случае лучше, чем деятельность на абстрактном внешнем рынке одного игрока с отдельным производством. Достаточно сравнить масштабы нынешнего армянского легпрома, где, безусловно, есть позитивные примеры размещения в Армении производств по пошиву одежды и текстиля на экспорт, с потенциальным контрактом, пусть и не в прошлых советских масштабах, например, на пошив военной формы для соседей.

СНГ и Европа: аккуратный баланс

Будучи заинтересованной в максимально благоприятных торговых условиях, Армения старается в русле политики комплиментаризма поддерживать максимально хорошие (и не мешающие друг другу) экономические отношения со всеми соседями, и основные направления здесь — ЕС и СНГ. Ратифицировав в нынешнем сентябре Соглашение о зоне свободной торговли в СНГ, Армения подчеркивает, что оно не противоречит договоренностям с ВТО и не мешает процессу евроинтеграции страны, а также вовсе не обязывает ее вступать в Таможенный союз. «От ратификации соглашения выиграют и Содружество, и Армения», — заявил вице-спикер парламента Армении, член правящей Республиканской партии (РПА) Эдуард Шармазанов, подчеркнув, что, «когда придет время, Армения и каждая политическая сила представят свою четкую позицию по вопросу присоединения к Таможенному союзу». Премьер-министр Тигран Саркисян весной этого года называл идею присоединения Армении к Таможенному союзу бессмысленной ввиду отсутствия общих границ. Однако после недавней встречи президентов Владимира Путина и Сержа Саргсяна для обсуждения потенциальных форматов взаимодействия Армении и ТС была создана специальная комиссия.

В то же время аналогичная работа идет и с ЕС по вопросу принятия Соглашения о всеобъемлющей и глубокой зоне свободной торговли. Евросоюз оказывает Армении финансовое содействие для реализации реформ: так, в 2012 году Европейская комиссия предоставила Армении 75 млн евро, а по итогам сентябрьской встречи с комиссаром ЕС по вопросам расширения и европейской политики соседства Штефаном Фюле были подписаны соглашения, согласно которым Армении будет предоставлено 43,1 млн евро для подготовки реализации Ассоциативного соглашения Армения — ЕС.

Руководство Армении старается в своих формулировках быть нейтральным. Одно из последних заявлений армянского премьера относительно интеграционных процессов в рамках ЕврАзЭС, СНГ и Евросоюза: «Мы считаем неправильным противопоставление этих интеграционных процессов, и в этой связи заявления российских властей совпадают с нашей позицией. Мы рассматриваем эти интеграционные процессы как взаимодополняющие».

Миграция — индикатор дисбалансов

Уехавшее из Армении население в эти 20 лет продолжало поддерживать связь с родиной: для экономики это означало регулярное поступление денежных переводов как через банковскую систему, так и «натурой» — передачей родственникам наличных средств. До кризиса эти средства ежегодно достигали 2 млрд долларов (более половины — из России), сейчас, вероятно, — около 1,5 млрд долларов. Раньше кто-то уезжал на заработки, а семья оставалась в Армении.

Сейчас люди уже перевезли семьи или уезжают тоже уже вместе. Эта тенденция привела недавно даже к небольшому дипломатическому «скандалу». Премьер Армении подверг критике программу Федеральной миграционной службы России «Соотечественники», сказав, что она не должна работать на территории Армении, на что посол России Вячеслав Коваленко ответил: «Что, кто-то армянина тянет в Россию, который хочет уехать? Его, что, насильно тянут туда? Если вы закроете представительство, думаете, люди не поедут?» Продолжил дискуссию президент Союза армян России Ара Абрамян: «Я не хочу защищать посла, но в его словах есть доля правды. Армяне приезжают в Россию и живут в еще худших условиях, чем здесь, но они продолжают ехать. Мы должны винить в этом не Россию, а самих себя, мы должны сотрудничать, чтобы открыть новые рабочие места, создать хорошие условия в нашей стране».

Эта ситуация в Армении схожа с другими странами СНГ. Существует точка зрения, что евразийские интеграционные инициативы, еще более облегчив перемещение кадров по еще большему рынку труда, совсем усугубят ситуацию с миграцией. Однако если евразийский интеграционный проект мог бы реализоваться полноценно, обеспечив восстановление тех самых производственных цепочек и на уровне наднационального законодательства закрепив нормы и правила трудового регулирования, это привело бы к появлению полноценных рабочих мест непосредственно на входящих в него территориях. Только такое выравнивание уровня жизни и экономического развития способно остановить отток людей из Армении и других стран СНГ в Россию и дальнее зарубежье.

Безопасность: неэкономический аргумент

Сегодня не менее весомым аргументом в пользу союзов и альянсов с соседями становится сама нестабильная геополитическая ситуация в мире. Армении это касается в полной мере, так как в непосредственной близости с ней находятся Иран и Сирия. Не говоря уже о постоянно «тлеющей» карабахской проблеме.

Отвечая на вопрос журнала «Однако» о нынешнем положении Армении и ее соседей с точки зрения военной безопасности, секретарь Совета национальной безопасности Республики Армения Артур Багдасарян отметил: «Сирия находится в непосредственной близости к Республике Армения, а следовательно, и к зоне ответственности ОДКБ, и мы внимательно наблюдаем за развитием событий в этой стране. Внимательно отслеживаем и развитие событий вокруг Ирана. Естественно, ни одна страна в мире не заинтересована в том, чтобы у нее под боком шли военные действия и была нестабильная ситуация в соседней стране».

Что касается взаимодействия Армении с Россией в рамках ОДКБ, то Артур Багдасарян подчеркнул: «Россия — наш стратегический союзник, и наше сотрудничество в сфере безопасности успешно развивается как на двухсторонней основе, так и в рамках ОДКБ, и эти две плоскости органично взаимодополняют друг друга. Что касается роли России в случае возможного конфликта в регионе, то я не сомневаюсь, что в случае агрессии в отношении нашей страны Россия в полном объеме выполнит союзнические обязательства перед Арменией».

Одновременно секретарь СНБ отметил, что «Россия играет важную роль в деле поддержания мира и стабильности в нашем регионе» и, по его мнению, сделает все для недопущения подобного развития событий.

Что может предложить Россия?

В отличие от некоторых государств СНГ в Армении существует ясное понимание, что Россия — ключевой партнер республики. Очень важный аргумент для людей — присутствие в стране российской военной базы, Россию рассматривают как способную защитить от внешней агрессии. Пока в Армении распространено знание русского языка, в том числе и среди молодежи, так как учебная и научная литература часто русскоязычная.

Но нельзя сказать, что Россия максимально использует даже этот имеющийся потенциал позитивного отношения для усиления своего имиджа в Армении. Западные государства имеют в республике проекты и взаимодействуют с общественными организациями, посол США общается с молодежью в твиттере, европейские и американские вузы предлагают программы обучения и обмена. Россия же, которая должна была бы озаботиться своим имиджем даже для развития двухсторонних отношений, а теперь должна думать об этом вдвойне в связи с евразийской интеграцией, не проявляет аналогичной активности.

Вопрос не только в имидже России, но и в ценностном ядре евразийского проекта. За кадром разговоров об экономической интеграции и совместном решении проблем военной безопасности остается вопрос: а ради чего эта интеграция? Что ее центральный участник Россия предлагает партнерам — и не в виде цен на энергоносители, а в форме идей?

Можно предположить, запрос на какие ценности реально объединяет миллионы людей на постсоветском пространстве независимо от того, какой выбор делают их правящие элиты, — это справедливость, равные возможности для развития, труд для созидания, а не для выживания, социальные гарантии и уважение к традициям и культуре друг друга. Предлагает ли сегодня Россия такую модель и может ли служить сама примером ее реализации — где эти ценности сочетаются с развитием неспекулятивной экономики, современных технологий и эффективных производств? Вряд ли. Но только когда у евразийской интеграции появится привлекательная собственная модель общего будущего, а не просто идея взаимовыгодной экономической зоны и оборонного альянса, можно говорить о том, что соседи будут заинтересованы в ней на уровне всего своего населения.

Армения заинтересована в интеграционных процессах и стабильности в регионе

Сегодняшние внешнеполитические принципы Армении для журнала «Однако» прокомментировал Шаварш КОЧАРЯН, заместитель министра иностранных дел Армении Взаимоотношения России и Армении — это союзничество и стратегическое партнерство. Это включает в себя и военно-политическое сотрудничество, и взаимодействие в международных организациях, и участие в общих международных структурах, к которым относятся СНГ и ОДКБ. С точки зрения динамики развития этих отношений очень важен был последний визит в Армению президента Медведева. Был подписан ряд договоров, и в частности, был подписан протокол об изменении в Договоре о российской военной базе. В предыдущей редакции говорилось, что военная база совместно с вооруженными силами Армении обеспечивает безопасность Армении по внешней границе СССР. В новом протоколе этого уточнения нет, из чего следует, что речь идет уже о всем периметре госграницы. Срок договора продлен на 49 лет, было 25. Обе стороны видят это сотрудничество в длительной перспективе, что свидетельствует об обоюдном стремлении сохранить стабильность в регионе. Мы сторонники любых интеграционных процессов, которые выгодны Армении. Если речь идет о России — тем более. В ЕврАзЭс мы наблюдатели, так как у нас нет общей границы, но при этом, будучи наблюдателями, мы активно работаем. Например, мы стали инициаторами двух проектов в рамках ЕврАзЭс — это Фонд инновационных исследований и Антикризисный фонд ЕврАзЭс. Логика проекта Евразийского союза предусматривает ряд шагов: общее таможенное пространство, общее валютное пространство и дальше уже (или параллельно) создание административных структур по аналогу ЕС. Но у нас проблемы начались уже на уровне таможенного пространства — у нас нет ни морской, ни сухопутной границы с Россией. Именно поэтому во время встречи президентов Саргсяна и Путина был поставлен вопрос о поиске модели взаимодействия Армении и Таможенного союза. Там, где подобных ограничений нет, мы готовы к интеграции — например, мы подписали и ратифицировали Договор о зоне свободной торговли в СНГ.

Что касается экономического сотрудничества с ЕС — мы не видим противопоставлений. Да, есть сферы, где это невозможно. Будучи членом ОДКБ, мы не можем войти в НАТО и никогда об этом не заявляли. Хотя совместные с НАТО программы у нас, как и у России, есть. Это касается и политической интеграции с Евросоюзом — задача войти в него никогда в Армении не ставилась. Но вот выйти на договор свободной торговли с Европой нам выгодно.

Почему мы стремимся иметь такие договора о льготных торговых условиях со всеми? Не надо забывать, что Армения находится в блокаде, у нас полностью закрыта граница с Азербайджаном и Турцией, и мы имеем только два окна во внешний мир – через Иран и Грузию. Это удорожает нашу продукцию, делает ее менее конкурентоспособной. Поэтому любые льготные условия нам очень важны, чтобы, даже находясь в блокаде, наша экономика развивалась. Влияет это и на нашу внешнюю политику. Например, у нас достаточно разноплановые и глубокие отношения с Ираном. И США к этому относятся с пониманием. То же самое — с Грузией. Это наш сосед, через которого идет 80% нашего транзита. Несмотря на сложности в отношениях России и Грузии, Москва понимает нашу позицию.

О перспективах влияния эскалации конфликта в Сирии на положение Армении и ее соседей. Неслучайно, что Армения всегда была и будет заинтересована в стабильности в государствах, где есть большая армянская община, в том числе и в Иране, и в Сирии. Любые конфликты и потрясения всегда бьют по меньшинствам, так как во время гражданских конфликтов на первый план часто выходят радикальные силы. А армянская диаспора — это не только нацменьшинство, но и религиозное меньшинство в данных регионах. И нет сомнений, что при разрастании этого конфликта христианское население будет только страдать. Вот основа нашего подхода к сирийскому вопросу. Вот почему мы поддерживаем подходы России и Китая, поскольку эти подходы были направлены на стабилизацию ситуации, но, к сожалению, она продолжает раскачиваться. С каждым годом мир становится геополитически все менее стабильным. И в одиночку сегодня ни одно государство не в состоянии справиться с этими вызовами. Возрастает роль альянсов и блоков. Но если эти формирующиеся и существующие блоки поляризованы, то это не снижает международной напряженности, а даже увеличивает ее.

Да, государства должны выступать совместно. Но с другой стороны, самое важное, чтобы при этом работало международное право. Хаос мировых войн в XX веке продиктовал принятие всеми единых норм и правил игры. Сегодня есть силы, заинтересованные говорить, что все эти нормы уже не действуют. И тем не менее, если есть этот правовой порядок, международное право, нужно следовать ему и искать консенсус.