Регресс – новая фаза, а не просто очередная рецессия

С каждым днём остаётся всё меньше сомнений в том, что финансовый кризис 2008 года и последующий экономический спад, продолжающийся по сей день, являются не просто частью очередного экономического цикла. Более того – они представляют собой структурное изменение, новую фазу, фазу господства «финансового капитала», как выражался покойный австро-немецкий политэкономист – Рудольф Хилфердинг.

Возможно, кому-то сегодняшнее господство капитала в нашей экономике кажется в новинку, но на самом деле это возврат (или «регресс», по выражению финансового эксперта – Майкла Хадсона) к капитализму конца 19-го – начала 20-го веков, т.е., к капитализму крупных монополий и огромных финансовых организаций. Возрастающее экономическое и политическое влияние могущественных финансовых кругов в начале 20-го столетия подвигло многих политэкономистов (таких как Джон Хобсон, Рудольф Хилфердинг и Владимир Ленин) на мрачные прогнозы о грядущих событиях, событиях, которые в значительной степени поспособствовали началу двух мировым войн и приблизили «Великую депрессию» 1930 годов, надув неустойчивый ценовой пузырь путём искусственного завышения курса акций.

Горький опыт «Великой депрессии» и тяжкие годы Второй мировой войны привели к важным изменениям в обществе и подняли на борьбу рабочий класс по всему миру. Надвигающаяся «угроза революции», как выразился Рузвельт, и «опасное» давление снизу вызвали реформы сверху: «Новый курс» в США и социалистические/социал-демократические преобразования в Европе. Эти события подрезали крылья крупному бизнесу и могущественным финансовым группировкам, но, к сожалению, лишь на время.

Благодаря тем реформам западный капитализм был спасён от радикальных социальных изменений, при этом у него осталась основа для восстановления и экспансии. К 1970-ым финансовый капитал под предводительством крупных американских банков снова поднял голову, достигнув додепрессионого уровня могущества, и подмял под себя львиную долю национальных ресурсов вместе с экономической политикой. С тех пор крупные банки много раз разрушали финансовую устойчивость различных стран и устраивали экономические кризисы – обычно посредством навязывания заведомо невозвратимых кредитов либо путём раздувания неустойчивых долговых пузырей. Список подобных мероприятий включает в себя: «Кризис задолженности стран третьего мира» 1980-ых и 1990-ых, финансовых кризис 1997-1998 года в Юго-Восточной Азии и России, технологический или «доткомовский» пузырь 1990-х, затронувший США и другие крупные рыночные экономики. Последний (ипотечный) пузырь лопнул в 2008 году.

Этап господства финансового капитала отличается от предыдущих этапов развития капитализма рядом особенностей. При либеральном капитализме в эру конкурирующих производств во время экономического спада исчезали не только рабочие места и предприятия, но и долги, накопленные во время предшествующего экономического подъёма. На стадии же финансового капитализма долги никуда не исчезают благодаря их монетизации или социализации даже при экономических спадах, подобных произошедшему в 2008 году. Действительно, вследствие усилий финансовых кругов, долги обанкротившихся финансовых гигантов путём реализации механизма «спасения» перекладываются на правительство (или налогоплательщиков), т.е., просто переходят из частных в государственные.

В книге «Гражданская война во Франции» Карл Маркс указывал: «Кредитование государства осуществляется тогда, когда есть уверенность в том, что это государство позволит финансовым воротилам себя использовать». Сегодня мы видим со всей ясностью, как «финансовые воротилы» выгребают государственную казну и навешивают на правительства неподъёмные долговые бремя. Этим объясняется близкое банкротство не только американского правительства, но также многих европейских государств, в частности Греции, Ирландии, Испании, Португалии, и большого количества восточноевропейских стран. Правительства в подобных случаях предлагают одно и то же решение – оплатить долги азартных игроков из народного кармана, урезав социальные пособия и резко опустив уровень жизни.

Важнейший признак эпохи финансового капитала – доминирование финансовой олигархии в политических и/или государственных процессах. Причиной дружественной политики правительств в отношении банков и финансистов являются щедрые вливания вышеозначенных кругов в избирательные кампании «нужных» политиков. Государственное невмешательство, которое привело к финансовому кризису 2008 года, скандальное вытаскивание разорившихся банков за уши в ответ на кризис, и отказ наложить эффективные ограничения на Уолл-стрит после кризиса – всё это свидетельствует о политической власти Уолл-стрит. В период с 1998 по 2008 годы Уолл-стрит потратила на избирательные кампании и лоббирование более пяти миллиардов долларов и продолжает рьяно скупать политиков и по сей день.

Майкл Хадсон – выдающийся профессор-исследователь из Университета Миссури (Канзас-Сити) для обозначения подобной деятельности использует термин «приватизация политического процесса». Пол Крэйг Робертс – помощник секретаря Казначейства при администрации Рейгана, также утверждает, что политическая система «монополизирована несколькими влиятельными группами, которые используют свою власть в целях монополизации экономики для собственной выгоды».

Подобные наблюдения классовой природы государства перекликаются с определением капиталистического государства, данным Владимиром Лениным, который охарактеризовал его как «исполнительный орган правящего класса». Девяносто лет назад капиталистические правящие элиты насмехались над «сгущающим краски» Лениным. Возможно, пришла пора достать с пыльных полок «Государство и революцию» Ленина, чтобы лучше понять суть отношений между государством и финансовой олигархией нашего времени?

Другой признак эпохи финансового капитала заключается в том, что под влиянием финансовых кругов вмешательство правительства в национальную экономику сводится единственно к применению неолиберальной политики или политики реструктурирования с приоритетом предложения. Правительство и бизнес-лидеры в течение нескольких последних десятилетий использовали рецессионные циклы в качестве возможности усиления неолиберальной экономики с целью подрыва и саботажа реформ «Нового курса». Наоми Клайн назвала эту стратегию «шоковой доктриной», позволяющей использовать кризис в интересах финансовой олигархии для запуска экономических программ с приоритетом предложения и перераспределения национальных ресурсов с низов наверх. Именно так, из народного кошелька, финансовые олигархи покрыли свои игорные потери при администрации Буша-Обамы во время краха «Lehman Brothers» и других финансовых гигантов.

Считается, что внедрение неолиберальных принципов экономической политики с приоритетом предложения стартовало с президентских выборов Рональда Рейгана. Однако существуют свидетельства того, что саботаж экономики «Нового курса» с целью возврата к прежней религии рыночного фундаментализма начался задолго до того, как Рейган вошёл в Белый дом. Как указывает Алан Нассер – заслуженный деятель в отставке, профессор из колледжа Эвергрин в Олимпии (Вашингтон): «Основы неолиберализма были заложены в экономической теории либерал-демократов ‘Брукингского института’, а практическая политическая реализация началась при администрации Картера».

Неолиберальный курс политики, направленный на процветание корпораций, оставался неизменным и при президенте Клинтоне, и при Обаме. Администрация Обамы предоставила финансовой индустрии наличных, займов и гарантий на сумму, превышающую $12 триллионов, а правительствам штатов, которые сталкиваются с дефицитом бюджета, к настоящему времени выделена одна четверть процента от суммы государственного стимулирования – приблизительно $30 миллиардов. Белый дом бездействует, в то время как штаты по всей стране увольняют работников и режут расходы на образование, здравоохранение и другие важные социальные программы.

Левые/либеральные сторонники президента Обамы, которые переживают по поводу его «трудного положения в свете жёстких вызовов со стороны республиканцев», должны научиться видеть истину, скрываемую за либерально-популистским позёрством. Факты свидетельствуют, что вопреки заявлениям Барака Обамы его предвыборная кампания в значительной степени финансировалась Уолл-стрит и её влиятельными лоббистами. Крупные суммы в президентскую кампанию Обамы Уолл-стрит начала вкладывать лишь после того, как финансовые лидеры детально изучили его и пришли к выводу, что он достойный (практически идеальный) кандидат.

Идеология и философия неолибералов гораздо ближе Обаме, чем идеология и философия «Нового курса». Об этом вполне ясно написано, например, в его книге «Смелость надежды», где он выказывает своё презрение к «…тем, кто всё ещё отстаивает религию старого времени, защищая каждый ‘Новый курс’ и программу ‘Великого общества’ от посягательств республиканцев, достигая рейтинга в 100% среди либеральных кругов. Но эти попытки выглядят слабыми… лишёнными энергии, и новые идеи должны стать ответом на изменяющиеся условия глобализирующегося мира…» Не случайно, что г-н Обама окружил себя неолиберальными экономическими экспертами и финансовыми консультантами, такими как Ларри Саммерс, Тимоти Гейтнер и Бен Бернанке.

Администрация Обамы направила львиную долю антирецессионной помощи на спасение финансовых магнатов с Уолл-стрит, при этом относительно скромные суммы (в основном в виде кредитов и налоговых льгот) были направлены Уолл-стрит для создания рабочих мест. Совсем иначе действовал Рузвельт в ранние годы «Великой депрессии» – он создавал рабочие места немедленно прямым распоряжением правительства.

Главная цель стратегии верхов (или, можно сказать, правящей клептократии, как демократической, так и республиканской) по отсрочке прямого создания рабочих мест состоит в том, чтобы поддерживать кризис и надежды безработных до тех пор, пока масштабные дотации корпорациям с приоритетом предложения, в конечном счете, не начнут потихоньку-полегоньку создавать новые рабочие места. В отсутствие серьёзного давления снизу, данная неолиберальная схема ослабления рабочего класса вполне может сработать. Но даже если рабочие места и появятся, то это будут рабочие места с приоритетом предложения, с оплатой на уровне или ниже прожиточного минимума, за которые отчаявшиеся работники будут хвататься, не взирая на низкую зарплату, безо всяких социальных гарантий и дополнительных выплат.

Политическое шоу – «Как создать рабочие места», разыгрываемое правящими кругами, не должно вводить кого-либо в заблуждение. Задержка в создании рабочих мест является преднамеренной. Её цель – сломить американских трудящихся и урезать и в правах и зарплате до уровня трудящих тех стран, с которыми США конкурируют на глобальном рынке. Это очередной отрезок трассы неолиберальных «гонок ко дну» – к наименьшему общему знаменателю с точки зрения стоимости рабочей силы на мировом рынке. На самом деле мы наблюдаем в действии печально известную «Программу структурной перестройки» за авторством «Международного валютного фонда», которая работала в менее развитых странах десятилетиями, дав катастрофические результаты.

Не случайно президент Обама часто просит безработных американцев «проявить терпение» и «надеяться». В действительности его надо понимать так: «Слушайте, мы инвестировали триллионы долларов через схемы спасения и приняли иные меры по восстановлению системы приоритета предложения. Так что, пожалуйста, будьте терпеливы и подождите, пока они не принесут плоды, который вы ощутите в виде сочащихся по капле рабочих мест». По крайней мере, Рональд Рейган обладал целостностью характера и честностью, что позволяло ему в открытую играть на стороне приоритета предложения. Таким образом, Барака Обаму можно назвать скрытым Рональдом Рейганом.

После кризиса 2008 года многие левых/либеральных экономисты предсказывали возможное возвращение назад к принципам экономической политики Кейнсианского типа. Сейчас ясно, что подобные ожидания были не более чем принятием желаемого за действительное. Вне зависимости от того, кто сидит в Белом Доме, сегодняшняя экономическая политика находится под сильнейшим влиянием могущественных финансовых кругов.

Мысль о возможном переключении экономической политики на кейнсианский режим или на «Новый курс» коренится на наивном предположении о том, что подобные решения принимаются на основании технических экспертиз или экономических возможностей, диктующих выбор между хорошим «регулируемым капитализмом» и плохим «неолиберальным капитализмом». Главная причина таких надежд или иллюзий в неверном восприятии государства, якобы стоящего выше классовых интересов. При таком восприятии упускается факт того, что национальная политика находится в руках клептократов, мыслящих императивами крупного (особенно финансового) капитала.

Исторические примеры показывают, что кейнсианские реформы или реформы «Нового курса» были в основном результатом социального давления. Экономическая политика весьма зависима от обычной политики и/или политиков, которые, в свою очередь, весьма зависимы от финансовых кругов, которые они должны контролировать. Стабилизационная, реструктуризационная или регулирующая политика часто отражает хрупкий баланс социальных сил или результат классовой борьбы. Экономическая антикризисная реструктуризация принесёт пользу народу, только если верхи ощутят давление снизу. Без значительного давления низов (подобного тему, которое было в 1930-ых), кейнсианские реформы или «Новый курс» так и останутся одинокими историческими примерами, по которым нам останется лишь вздыхать.