Сепаратизм создаёт новый «старый» порядок Европы

В научном мире за последние пять лет произошли изменения в интерпретации того, что собой представляет сепаратизм.

Если ранее западноевропейские ученые полагали данное явление позитивным и связывали его с развитием народного суверенитета (в пределах территории распада СССР и Югославии), то в настоящее время они в большей степени склоняются к мысли о его разрушающей силе. И сейчас эта позиция сконцентрирована во фразе: «В мире в целом и в Европе в частности начались так называемые сепаратистские войны, направленные на сецессию».

Периодический рост сепаратизма характерен для общественного и государственного развития. Причём после Второй мировой войны чётко можно зафиксировать двадцатилетний период роста этого явления в Европе, т.е. примерно каждое новое поколение происходит всплеск сепаратизма. Динамика данного явления объясняется всегда не только внутренними, но и активными внешними факторами. 

В настоящее время наблюдается совмещение и взаимодействие всех видов факторов в развитии идей сепаратизма. Однако наиболее важным объектом при их изучении с точки зрения возникновения, реализации на практике и влиянии на развитие сепаратистских регионов является этнорегиональное (национальное) сообщество, которое представляет собой совершенно новую политическую силу (силу, являющую собой народ, отличный от так называемого титульного большинства), с которой необходимо считаться центральным органам власти. В современных европейских государствах периодический подъем таких сообществ изменял конфигурацию власти.

Для того, чтобы определить роль этнорегиональных сообществ в развитии и реализации идей сепаратизма, а также характер их взаимовлияния, необходимо ответить на следующие вопросы: каковы внешние и внутренние факторы роста идей сепаратизма, что собой представляет сепаратизм в теоретическом измерении; как на практике реализуются данные идеи в национальных регионах.

Регионы государств существуют в различных координатах, которые задаются существующей формой государственного устройства, системой управления, взаимоотношениями с центром, характером социально-экономического развития, спецификой этнокультурного потенциала. Неслучайно поэтому, что при наличии всех, указанных выше, элементов, формирующих развитие регионов, именно этнические (национальные) регионы оказываются наиболее сложным и важным актором, требующим от «центра» особого отношения и удовлетворения значительного числа требований. Требования формулируются этнорегиональными политическими партиями и движениями на основе запросов и общей позиции этнорегионального сообщества, что очевидно в условиях этнополитической мобилизации. В настоящее время, как правило, данные требования отражают рост идеологии сепаратизма в этнических регионах.

Сепаратизм – актуальная проблема, получившая свое рассмотрение во многих подходах, теориях и концепциях. Однако необходимо отметить, что как правило, сепаратизм изучается в рамках вопросов развития федерализма и демократизации, соотношения принципов сохранения территориальной целостности и права наций на самоопределение, этнического национализма и этнополитического конфликта. И, при этом, более отчетливой становится позиция исследователей, полагающих, что государство – это не живой организм, а искусственное построение, которое подлежит тому или иному «переформатированию». Если говорить о теоретическом осмыслении сепаратизма, то интересно, что он понимается чрезвычайно широко (от автономизма до сецессии), хотя в последнее время в большей степени трактуется как сецессия.

Основная проблема заключается в том, что подходы и теоретические обоснования к исследованию сепаратизма, его происхождения и сущности, не являются однозначными. В некотором роде они воспринимаются как переменные уравнения, зависимые от взглядов самого исследователя на то, что есть этничность, нация и национальное государство, и многих политических обстоятельств. В прямом смысле сепаратизм связан с национальными чувствами и процессом самоопределения, а они, в свою очередь, связаны с идентичностью.

Важно, что в Западной Европе сам процесс государственного строительства или нациестроительства, как ни странно, мог способствовать сохранению этничностей, так как в ходе его статус нации предоставлялся титульной (господствующей), т.е. обладающей максимальными политическими и экономическими возможностями этнической идентичности, которая ложилась в основу формирующегося государства-нации. Это провоцировало сохранение этнорегиональных различий, выражаемых, в том числе, через разделение труда между регионами одного государства . Поэтому только главенствующие этничности могли быть названы нациями и получить право на собственное национальное государство. В связи с этим и понятие «нация» остается во многом ускользающим явлением, представляющимся весьма громоздким конструктом, которому свойственны все характеристики социо-культурной группы. Поэтому столь долго главенствовал подход, что только способные экономически выживать, так сказать, пассионарные этничности могут стать нациями. А к остальным следует относиться соответствующе.

Вместе с тем, невзирая на данные тенденции, несмотря на военные столкновения, жесткую политику унификации и централизации, разнообразные этнические (национальные) идентичности были сохранены благодаря собственному бережному отношению к языку, культуре, религиозным воззрениям. В тоже время, рост обращения к ней всегда был также обусловлен текущими политическими и экономическими обстоятельствами, в частности, вопросом перераспределения ресурсов и доступа к ним.

В этом контексте необходимо признать, что этнические идентичности сохранились, и Европа представляет собой не что иное как сообщество разнообразных народов (этничностей, малых наций, этнонаций), которые проживают и ныне на так называемых исторических территориях, т.е. в определенных регионах различных государств. Компактное проживание в таких регионах позволяло и позволяет им поддерживать свою культуру и бороться совместно за ее признание «центром». Признание особенности той или иной этничности «центром» действительно способно предотвратить обострение ситуации и политическую радикализацию населения этнических регионов.

Поэтому в исследовании сути сепаратизма и путей его преодоления важно опираться на понимание межкультурного диалога, как основы взаимного сосуществования, при котором другая культура воспринимается не как агрессия по отношению к исконной, но как ресурс для развития и обогащения. Например, А.С. Панарин писал о необходимости признания разнообразия культур, т.е. признания возможности их сосуществования в рамках отдельного государства, и отказаться от стремления к унификации по западному образцу.

Однако исторически именно признание «центром» особенностей той или иной этнической идентичности не осуществлялось, так как это противоречило задачам консолидации государства, а, вернее, консолидации власти в руках одного государя (в рамках концепции государственного суверенитета). В связи с этим принцип территориальной целостности был обусловлен грандиозными задачами нациестроительства и фактически отстаивался в процессе межгосударственных взаимоотношений (здесь уместно вспомнить культурную и языковую политику Франции и Великобритании по отношению к этническим регионам). В это же время принцип права всех народов на самоопределение (под которыми здесь можно понимать и этнические сообщества) был в большей степени связан с развитием системы защиты прав человека, а не государства. Поэтому он стал предметом для обсуждений гораздо позднее, фактически только после I Мировой войны. При этом спор двух принципов длительное время продолжается в академической литературе.

Так, одни исследователи полагают, что право на самоопределение – важнейшее право, свидетельствующее о развитии прав человека (А.Эйде) . Более того, любая общность имеет право на собственное государство как выразителя интересов данного сообщества, при этом государство – именно производная от человеческого сообщества (В. Бэйджхот) . Другие, напротив, подчеркивают необходимость придерживаться принципа территориальной целостности, при котором возможности выделения этнической общности, превращения ее в нацию и формирования ею собственного государства практически отрицаются (Л.И. Волова) . При этом большинство ученых согласны с тем, что уже само существование в международном законодательстве права на самоопределение создает основания для возникновения и развития идеологии и практики сепаратизма.

И всё большее число ученых полагают сепаратизм врожденным и неискоренимым. Так. исследователь Т. Гурр доказывает, что сепаратизм – неизбежная черта государственного развития , притом, что сепаратизм не всегда означает достижение сецессии. Более того, практически все исследователи отмечают федерализацию государств (децентрализацию управления) как способ решения проблем с правами отдельного этнического сообщества и демократизацией.

При этом сепаратизм связан с развитием национализма, из которого он вытекает, и в этой связи сепаратизм воспринимают и как форму идеологии национализма. Классическими признаны теории национализма, указывающие на политические и социально-экономические факторы его развития. Например, концепция Э. Геллнера о национализме, возникающем при желании отдельных групп добиться совпадения политических и этнических границ, что является целью радикального национализма . Культурно-экономические факторы разделения и закрепления низкого статуса за этнической периферией отражены в концепции внутреннего колониализма М. Гектера . В этом же ряду большой интерес представляет концепция политических поколений, разработанная А. Хитом и Дж. Келлас, которая отражает зависимость политических предпочтений, в том числе и в отношении вопроса сепаратизма, от конкретного поколения и его опыта . При этом европейский сепаратизм существовал всегда, опираясь именно на сохранявшуюся полиэтничность государств, и жестко отстаивавшуюся отличительность одной этнической общности от другой. Несмотря на приверженность многих современных исследователей трактовке Э. Геллнера, который считает, что современный национализм не основан на этнических факторах, сама ситуация, в которой именно этнические регионы (компактно населенные представителями определенной этнической идентичности) становятся активными игроками в отстаивании своих прав, свидетельствует об обратном.

Безусловно, нельзя при этом отрицать, что практически любой современный этнический национализм вырос под воздействием целого набора многих других факторов. Так, например, социально-экономическое развитие, как государства, так и этнического региона в его составе, оказывали и оказывают стимулирующее воздействие на рост региональной и этнической идентичности. Роль государства (центрального правительства) становится в этом процессе ключевой, так как именно от его политики зависит эффективное функционирование всей системы управления, включающей в себя и региональные (этнонациональные) структуры.

Поэтому часто рост этнического национализма и сепаратизма можно считать симптомом либо плохой приспосабливаемости одной малой идентичности к более крупной, либо плохой приспосабливаемости государственной структуры и политической власти к потребностям существующих идентичностей, что приводит к конфликту. Таким образом, причина роста этнического национализма и сепаратизма заключается в том, что позиция этнических регионов вступает в противоречие с позицией центрального правительства в отношении вопросов будущего развития государства. Данное противоречие становится центральным элементом в формировании идеологии этнического сепаратизма, который всегда является реакцией региона либо на политическое ослабление центра, либо на проведение им жесткой централизующей политики. Именно позиция государства оказывает влияние на появление редукции этносамоидентификации, которая означает «отсечение» «лишних», «ненужных» принадлежностей с точки зрения индивидуума и этнической общности, так, что принадлежность к определенной этнической идентичности становится наиболее важной или единственно важной для представителей этнорегионального сообщества.

Редукция этносамоидентификации является достаточным основанием для прогнозирования как неизбежности конфликта центр-регионы, так и невозможности его урегулирования. На политическом уровне этнорегиональный протест представляет общепринятое средство, используемое регионами, для достижения изменений. Коллективный этнический политический протест представляет определенную стадию в мобилизации меньшинств, отражает вызов существующему социально-политическому положению региона в государстве.

В развитие существующих теоретических подходов к проблеме сепаратизма, можно предложить концепцию «национально-политического разлома», благодаря которой возможно объяснить как возникновение идеологии сепаратизма, так и его практику, т.е. цели, задачи и пути их достижения. В сущности, сепаратизм всегда возникает на стыке центростремительных и центробежных тенденций, т.е. при возникновении противоречия между стремлением центра сохранить власть и стремлением региона отстоять существующие и получить новые права. Поэтому сепаратизм, как минимум, обязательно, имеет две грани: этническую и политическую.

При этом национально-политический разлом означает «пересмотр» исторической практики единения разных этничностей под титулом одной нации (nation-nationality=гражданство), что ведет к существенному реформированию политической сферы (управление, взаимоотношения центра с регионами, конституция государства). Политические факторы важны не только при реализации практики сепаратизма, но и при его появлении и росте, поскольку именно политические инструменты «центра» (например, унификация и централизация) вызывают ответную реакцию населения этнического региона.

Таким образом, сепаратизм возникает как реакция на политические позиции «центра» и основная его цель состоит в изменении существующего политического формата взаимоотношений этнического региона с «центром». Формат этих изменений может быть разным и в основном зависит от позиции населения.

Сепаратизм, который остается основным элементом национальной идеологии этнорегиональных радикальных партий и движений, может быть определен как позитивно или негативно воспринимаемый населением того или иного региона. Оценка идеи сепаратизма сообществом важна с точки зрения суждений об общественном расколе, степени поддержки радикальных вариантов разрешения ситуации и перспектив общегосударственного развития. Именно позиция населения этнического региона – наиболее приемлемый индикатор возможности или невозможности урегулирования этнополитического конфликта по линии «центр-этнический регион». Таким образом, важно рассмотреть сепаратизм не только как практику и идеологию партий, но и как явление, непосредственно связанное с развитием национального региона, влияющим на позиции населения, и наоборот.

В настоящее время проблема самоопределения, как результат сепаратистского движения, становится одной из наиболее дискуссионных проблем в обществе, в политической и академической среде. Вместе с тем, последние десятилетия зафиксировали на практике приоритет права на самоопределение над правом на сохранение территориальной целостности государства.

Кроме того, необходимо учитывать, что противостояние центр-регионы происходит на фоне глобализационных изменений и процессов европейской интеграции, изменений в системе международных отношений. В этом контексте сепаратизм, формирующий конфликт «центр-регионы» и способствующий изменению роли региона, необходимо рассматривать именно как некие адаптационные механизмы, используемые этнорегиональным (национальным) сообществом в изменяющейся ситуации, связанной с политикой правительственного центра, международными отношениями и внешними вызовами.

Прецеденты, свидетельствующие о возможности достижения этническими регионами своих целей, несмотря на позиции центра, также способствуют развертыванию националистических идей и подтверждают обоснованность отстаивания регионами своего права на самоопределение. Настоящее время свидетельствует о развитии идеологии сепаратизма и стремлении этнических регионов к сецессии, причем практически повсеместно. Постепенно начинают появляться как признанные большинством государств (так называемым мировым сообществом) новых государственных образований, так существуют и непризнанные республики, с существованием которых это самое мировое сообщество либо готово смириться, либо занимает в отношении их выжидательные или резко негативные позиции (Республика Северного Кипра, Абхазия и Южная Осетия, а теперь и ЛНР и ДНР).

Помимо этого, настоящее время засвидетельствовало тенденции к росту влияния внешних факторов на развитие этнического национализма и этнополитического конфликта: «третьи силы» (другое государство, интеграционная группировка, например, Евросоюз (он сыграл большую роль в определении формата распада Югославии, при этом участвуя и в рамках НАТО), международное законодательство, так называемое мировое сообщество), собственно национальное государство, в котором существует регион (здесь государство может рассматриваться как внешняя враждебная сила в случае ярко выраженного антагонизма между центром и этническим регионом); социально-экономическая политика в отношении региона. В этом смысле этнический национализм и конфликт можно рассматривать как обусловленные текущими тенденциями. Безусловно, что факторы, влияющие на обострение этнотерриториальных проблем, всегда соприкасаются.

Рост влияния третьих сил заставляет по-новому взглянуть на национализм и сепаратизм, интерпретируя национализм в зависимости от фазы его развития. Так, становление национализма начинается как эндогенный процесс (архаический период которого может быть отделен от современности столетиями и даже тысячелетиями). Он усилился из-за обострения застарелых внутренних проблем региона, неудовлетворительного социально-экономического развития и роста влияния этнорегиональной элиты, предлагающей собственную интерпретацию сложившегося положения дел, которая получает поддержку населения региона. Последнее особенно значимо для развития сепаратизма, если, как в случае с Абхазией и Южной Осетией, ДНР и ЛНР, понимание центром и регионами своих взаимоотношений является взаимоисключающим.

После того, как идеи национализма и сепаратизма получают массовую поддержку населения региона (осуществляется этнополитическая мобилизация населения), они вступают в столкновение с позицией центра и «осваиваются» в окружающем мире, вызывая ту или иную реакцию заинтересованных сторон и наблюдателей (государства, международные организации). Таким образом, рано или поздно возникают внешние, экзогенные факторы, вступающие в сложные взаимодействия с эндогенной компонентой. На стадии слияния в единый поток почти всегда возникают своеобразные точки бифуркации, когда даже случайные факторы могут стать сценарными детерминантами. В таких бифуркационных ситуациях вклад явно второстепенных и даже третьестепенных акторов может стать сопоставимым по своей значимости со вкладом геополитических доминант на данной площадке.

Вместе с тем, как раз и не существует именно международного опыта в разрешении конфликтов, связанных с выработкой международных соглашений в отношении изменения статуса сепаратистского региона, которые могли бы удовлетворить все стороны, а попытки урегулировать конфликты, в особенности конфликты межэтнического характера, оказываются почти всегда неэффективными (попыткой осуществить подобные наработки в данном вопросе связаны с деятельностью Евросоюза в отношении североирландского конфликта).

Стадия экзогенных процессов в развитии национализма и этнополитического конфликта приобретает ключевое значение, поскольку здесь мы можем говорить о методах, индуцирующих конфликт, о методах индуцирования (стимулирования) сепаратизма. Кстати, практическая деятельность США демонстрирует эффективные методы индуцирования сепаратизма, т.е. направленного воздействия на стимуляцию роста этнического национализма, способствующего разворачиванию этнополитического конфликта.

С точки зрения мирового сообщества, национализм приобретает разную окраску, либо получая негативное (осуждающее) значение, либо оказываясь связанным с понятием патриотизма и достижением исторической и человеческой справедливости (практика «двойных стандартов»). В последнем случае сепаратизм определенной этнорегиональной общности становится «легитимным» сепаратизмом, а при активной, в том числе военной, поддержки третьей стороны, его можно назвать «регулируемым» сепаратизмом, или даже «сценарным» сепаратизмом (пример Косово). Информационная поддержка определенной интерпретации конфликта – действенное средство влияния на население и формирование «общественного мнения».

Для выполнения этой цели используются как постановочные кадры, так и кадры реальных боевых действий, сопровождаемых ложными комментариями журналистов. Сам президент Косова Фатмир Сейдиу в своё время не поддержал признание независимости Россией Абхазии и Южной Осетии, подтвердив, таким образом, тот факт, что Косово – это яркий пример именно регулируемого и «сценарного» сепаратизма. Так что, мы можем говорить, что настоящее время породило различные виды сепаратизма, а его интерпретация, которая влияет на становление, развитие и разрешение конфликта, находится в прямой зависимости от интересов третьих сил, а не интересов собственно этнической идентичности, являющейся носителем идеологии сепаратизма. Интерпретация конфликта, в свою очередь, оказывается неразрывно связанной с теми задачами, которые стоят перед «внешними» участниками конфликта.

Однако отсутствие признания мировым сообществом прав отдельных регионов на свой «естественный» сепаратизм и их права на самоопределение не становится поводом для грусти, так как этнорегиональные силы, отстаивающие право на сецессию, так или иначе, достигают своих целей. Находясь в состоянии непризнания, они формируют собственные правительства и органы власти, которые действуют на протяжении длительного времени, подтверждая как свое право на самоопределение, так и способность его реализовывать. Примеры Абхазии и Южной Осетии, наряду с республикой Северного Кипра подтверждают реальную возможность этого.

Таким образом, современный национализм и сепаратизм нельзя воспринимать только как явления, порожденные внутренними факторами. Они, в первую очередь, являются реакцией этнорегиональной общности на внешние воздействия. В таких условиях ошибки государственной власти, иногда впадающей в историческую амнезию, оказываются контрпродуктивными.

Данные тенденции заставили академическое сообщество определиться с отношением к референдумам по самоопределению. Первый референдум предположительно произошел в Авиньоне в 1791 г.

Однако актуальный опыт проведения референдумов начался после Первой мировой войны. Приведем несколько интересных примеров.

1). Референдум в Верхней Силезии. В. Вильсон настаивал на передаче этой территории Польше, против чего выступил Ллойд Джордж, полагавший, что, если не провести референдум и не спросить немецкое население, то это несомненно приведет к череде конфликтов в будущем и повлияет на германскую политику. Невзирая на присутствие польских военных, референдум был проведен, а явка была ошеломляющей – 97 %. Польша получила 40%, а Германия – 60% голосов в свою пользу. Решение должны были принимать Великобритания, Франция и Италия, которые и меж собой согласия не видали. В этом случае Лига Наций образовала специальную комиссию, куда пригласила для дачи рекомендаций Китай, Бразилию, Бельгию и Испанию. В результате споров все-таки территория была разделена, и избиратели, принимавшие участие в голосовании (большая их часть), не была удовлетворена результатами.

2). Иной пример представляет территория Шлезвига и референдум, также состоявшийся в 1920 г. с помощью деления на датскую и германскую зоны. Он закончился в пользу Германии (вряд ли результат был таким, если бы не было осуществлено деление на зоны).

3). «Каскадный референдум» в Швейцарии – создание кантона Юра, путем отделения его от Берна. Этот референдум длился год (с 1974 по 1975 гг.) и состоял из трех этапов. Первый референдум выявил желание населения, а остальные этапы референдума – это голосование по вопросу, какие коммуны готовы выйти из Берна. Это хороший пример совмещения политических и языковых границ.

В отношении референдумов самоопределения сложились три совершенно четкие точки зрения. Первое - на проведение такого референдума нет необходимости запрашивать разрешение центральной власти. Второе – самоопределение должно получить международную оценку. Третье - в общем и целом, референдум – это тест на легитимность и необходимый инструмент в утверждении воли народа.

Успех референдума зависит и от исторических и геополитических обстоятельств.

Например, Черногории было легко стать независимой и получить признание в 2006 г., т.к. международное сообщество поощряло выделение малой территории, как оно полагало, из так называемого авторитарного большого государства. В тоже время референдум в Квебеке в 1995 г. был в большей степени внутренним делом.

Тем не менее, при проведении референдумов возникают вопросы:

1). Как определить большинство (ясное и понятное большинство?), чтобы решить исход референдума. В случае с Канадой процент не был определён чётко, а в случае с Черногорией назван - 55+1%.

2). Кто может голосовать? Например, резидентам Сербии не дали проголосовать по вопросу самоопределения Черногории.

3). Каковы границы сепаратистского региона? Например, аборигенное население Квебека заявило региону, что земли, которые те планируют вывести из Канады, им не принадлежат.

4). Когда можно проводить референдум? В науке сложилась концепция «затронутых интересов», связанная с нарушением прав человека. Это означает, что нарушение прав человека является самым весомым основанием для проведения соответствующего референдума.

Подведём итоги, выявив общие факторы, влияющие на рост этнического национализма, развитие сепаратизма, и стремление к самоопределению.

Во-первых, следует отметить изменение международной ситуации, связанной с распадом СССР и Югославии. Этот фактор оказал влияние как на европейские государства, заставляя центральные правительства обратить пристальное внимание на этнорегиональные проблемы (Франция, Соединённое Королевство и др.), так и в отношении государств постсоветского пространства, например, Грузии, Украины.

Во-вторых, нельзя обойти вниманием глобализационные и интеграционные процессы, которые привели к актуализации этнической региональной идентичности в Западной Европе, прежде всего. Кстати, чем сильнее глобализационные процессы, тем выше в европейских государствах осознание населением собственной локальной идентичности (глокализация).

В-третьих, фактор прецедента и реализация некоторыми этническими общностями права на самоопределение постепенно становится не только подтверждением роста национализма, этнической идентичности и усиления её позиций, но и служит обоснованием для других этнических сообществ их стремления к сепаратизму, самоуправлению, полной независимости и формированию собственной государственности.

В-четвёртых, большую роль в развитии национализма и сепаратизма играет фактор геополитического противостояния. Но эта ситуация, связанная со стремлением некоторых держав и организаций контролировать локальные конфликты, может стать неуправляемой, а конфликты будут набирать силу, причем под влиянием разнонаправленных факторов, приводя различными путями к одному и тому же результату – росту национализма и сепаратизма. Любой факт признания независимости того или иного сепаратистского региона какими-либо «внешними» участниками конфликта служит дополнительным основанием для активизации деятельности сепаратистских движений в Европе, ведь именно эти партии отстаивают принцип права наций на самоопределение.

На первый взгляд, укрепление сепаратизма не означает стабильности в Европе. Однако в действительности сепаратистские региональные движения, этнический национализм создают новый «старый» порядок. Они просто подтверждают тот факт, что Европа всегда была и остаётся пространством этнических (национальных) регионов, которые представляют значительную группу этнических и исторических сообществ (крупные европейские империи были ничем иным как «лоскутными» образованиями, которые постепенно рушились, способствуя появлению значительного числа новых европейских государств).

Необходимо помнить, что значение этнической идентичности нисколько не ослабело к настоящему времени, а, напротив, возросло, несмотря на процессы европейской интеграции. При этом процессам государственной фрагментаризации Европы никто не положил предела.

http://www.newsbalt.ru/detail/?ID=45354