Игорь Шпиленок. Вниз по Кроноцкой

От моей избушки напрямик до Тихого океана километров пять. Вроде рядом - я постоянно слышу гул океана, чувствую его запах, даже во время сильных штормов вижу верхушки пенных волн. Но между кордоном и океаном раскинулась приморская топкая тундра плюс лиман, общий для двух крупнейших рек заповедника Кроноцкой и Богачевки. Поэтому остается один путь - водный. В сентябре, когда я только прибыл сюда, из океана через лиман заходили в реки на нерест стада лососевых рыб, поэтому мне приходилось бывать там почти ежедневно, контролировать обстановку в лимане и трехмильной морской акватории заповедника. Плаваю я к океану я и сейчас, но уже значительно реже, поскольку рыба уже поднялась вверх по рекам, а тревожить тысячи зимующих в лимане уток и сотни лебедей без нужды не хочется.
Всегда выплываю до рассвета, когда небо на востоке, над океаном, начинает едва зеленеть. На корме резиновой лодки - миниатюрный пятисильный мотор, но вниз я сплавляюсь на веслах, чтобы не подшуметь ни животных, ни возможных браконьеров. В сентябре и в октябре прямо в реке рыбачат медведи, и я вглядываюсь в еще густые сумерки, чтобы, чтобы вовремя отвернуть от них. За время маршрута в одну сторону я встречаю до десяти зверей. (Назад, против сильного течения, я плыву уже на моторе, поэтому медведей встречаю поменьше.) Опасны и коряги, притащенные бурной рекой с верховьев, но я их все хорошо знаю. В еще звездном небе летят к океану низко над рекой чайки. То и дело лодка подплывает к стайкам уток, и они улетают в речной туман. Рядом с лодкой то и дело расходятся мощные круги воды - вверх поднимаются стаи крупных лососей: кеты и кижуча. Горбуша, которая размером поменьше, уже отнерестилась и тысячи ее тел белеют на дне реки, поэтому утренний туман пропах тухлой рыбой, но со временем нос привыкает, и ты просто не замечаешь этого запаха. Из ольховых и ивовых зарослей на берегах и островах доносится треск, чавканье грязи под ногами медведей. Иногда раздается матерый звериный рев. Чаще всего ревут медвежата, выпрашивая у матери рыбу. А бас - и не подумаешь, что ревет лончак размером с лайку. За устьем Лебяжьи река расширяется метров до двухсот. Утки уже не взлетают, а просто уплывают к дальнему берегу. Снежные вершины вулканов виднеются все лучше и начинают отражаться в спокойной воде. Здесь на берегах нет ни одного деревца, даже белоплечие орланы сидят в ожидании своей добычи на прибрежных кочках, заросших брусничником.
За крутым поворотом реку отделяет от океана только двухсотметровой ширины песчаная коса, заросшая вейником и брусничником. Здесь речная вода уже попадает в зону морских отливов и приливов. В отливы на обнажившихся песчаных косах сидят сотни чаек и уток, лежат сытые во время хода лососей нерпы. Еще километра три по лиману и видишь выход в океан с огромными волнами на барах. После дождей вода в лимане делится как бы на две струи: кристально чистую из Кроноцкой и мутную, цвета кофе с молоком из Богачевки. Они не смешиваются до выхода в открытый океан. Горло лимана почему-то любят серые киты. В сентябре и октябре я видел их там в каждый приезд.
Океанское побережье здесь низкое, до ближайших скал на Кроноцком полуострове - десятки километров. Это пустынные пляжи с низкими дюнами из черного вулканического песка, на котором соленые волны слизывают следы зверей и птиц.
Нигде в мире я не испытывал подобного чувства затерянности, как здесь, рядом с китами и медведями. И каждый раз я благодарю судьбу за счастье видеть это самому и показывать людям…











Утки и лебеди на рассвете.



Чайки ждут остатков от завтрака медведя.



Вулкан Большой Семячик (Зубчатка)



Кроноцкая сопка со стороны лимана.



Нерпы в лимане.



Какие глаза!


Погожее утро на берегу Тихого океана.