Коронавирус разделил медиков на два лагеря

Правительство разных стран оперирует разными стратегиями по борьбе с пандемией. Кто-то, как Италия и Сербия, идет по пути жесткого карантина, кто-то, как Британия и Швеция, по пути принципиального отказа от него. Какими доводами оперируют сторонники каждой из стратегий? И почему многие специалисты считают, что борьба с коронавирусом может оказаться опаснее самого коронавируса?

«Начиная с 20 часов вечера и до пяти часов утра запрещается передвижение по улицам для всех граждан. Армия берет под контроль границы, больницы, миграционные центры. Армия будет вооружена».

Место действия – Сербия, а эти слова принадлежат ее президенту – Александру Вучичу. Призвав нацию сохранять спокойствие (благо еды в стране должно хватить и на своих, и на соседей), он вводит чрезвычайное положение и крайне жесткий карантин. Беспрецедентный, если не считать Италии – главного европейского пострадавшего как от коронавируса, так и от мер по противостоянию пандемии.

Стоит добавить, что для сербов старше 65 лет (на селе – старше 70) комендантский час длится 24 часа в сутки. А этап с закрытием школ, университетов, увеселительных заведений уже пройден – работает только самое необходимое, за исключением общественного и междугороднего транспорта: он необходим, но его больше нет.

Для страны, где всего 83 заболевших, такие меры могут показаться чрезмерными, даже истеричными. Тем более, что накануне тот же Вучич обрушился с довольно странной, но крайне эмоциональной критикой на Евросоюз, констатировав, что помощи от него ждать не стоит – там отказались нарастить экспорт медикаментов и медоборудования в Сербию.

Впрочем, может оказаться, что это не истерика, а намеренная «шпилька», направленная против внутренних оппонентов Вучича – прозападных либералов. Мол, смотрите, какова настоящая цена европейской солидарности, которую вы расхваливаете на людях.

Он сам не то чтобы евроскептик – пытается усидеть на двух стульях сразу, но не поддеть оппозицию просто не мог, слишком много крови она ему попортила.

В любом случае глас вопиющего в пустыне запоздал – единое европейское пространство к тому моменту уже приказало долго жить, и страны ЕС разбежались на карантин по своим национальным квартирам. В той же Италии – 35 тысяч заболевших, еще почти три тысячи человек уже умерли. По меркам остальных стран ЕС, это настоящий пожар, но особого рвения помочь Риму оборудованием и специалистами у соседей не наблюдается. Ведь уже завтра все это может потребоваться самим.

В такой ситуации Сербии «лучше перебдеть, чем недобдеть». Логика ее экстраординарных мер, как и мер других стран, выбравших путь максимальной изоляции населения (Италии, Израиля, Украины), вполне прозрачна. Да, дети и молодежь маловосприимчивы к коронавирусу, здоровые взрослые, как правило, тоже, но все они могут являться носителями и заразить старших членов семьи – бабушек и дедушек.

Среди смертельных случаев в той же Италии более 96% приходятся на граждан старше 65 лет, а в Сербии тоже не сироты живут.

 

Пока еще никто не может внятно объяснить, почему у части (только у части) пожилых людей болезнь приводит к нарушению функции легких, когда пациенту становится жизненно необходима их вентиляция. Соответствующей аппаратуры не так уж и много – к мировой пандемии никто не готовился. И если количество критических пациентов резко возрастет, система здравоохранения рискует с потоком не справиться. Следовательно, необходимо сдержать рост эпидемии и рассредоточить возможную нагрузку на больницы, отсюда и жесткий карантин.

Эта логика кажется железной. Но она далеко не единственная из существующих. У экономистов, например, есть другая. Чем дольше продлится локаут, тем больше миллиардных убытков он принесет мировой экономике. Больше убытков – меньше денег на здравоохранение уже завтра. В перспективе можно сильно проиграть – в том числе и по количеству потерянных жизней.

Впрочем, насчет жизней – это всего лишь предположение. Интересы бизнеса не всегда совпадают с интересами общества, зато у его «капитанов» есть инструменты по лоббированию своего подхода к проблеме.

Тем не менее некоторые страны так или иначе исходят именно из этой логики и пока что избегают локаутов. Это, например, Великобритания, где правительство ограничилось рекомендацией пожилым людям самоизолироваться (об этом эксперименте газета ВЗГЛЯД подробно писала здесь). Тем же путем пошли Швеция и Исландия.

На это можно возразить, что британская система здравоохранения – не чета сербской и может себе позволить наплыв пациентов. Однако это не так: лучшие дни для британской системы, когда-то почти эталонной по меркам всего мира, уже позади. Да, она по-прежнему бесплатная и к радости социалистов – государственная, но каждый год в «простудный» сезон упирается в нехватку мощностей, переживая серьезный кризис и без всякого коронавируса.

То есть одних надежд на национальную медицину тут мало. И дело действительно не только в них: в перечисленных «открытых» странах исходят из того, что значительной части населения придется так или иначе переболеть COVID-2019, что в конце концов ослабит вирус (а он, как считается, слабеет с дальнейшей передачей) и выработает у нации коллективный иммунитет. Тогда не будет так уж страшна и следующая волна коронавируса (а при худшем сценарии таких волн будет несколько, и следующую можно ждать к осени – после летней «передышки»)

Это не просто публицистические соображения. За такой подход ратуют многие известные эпидемиологи и инфекционисты.

Например, председатель Всемирной медицинской ассоциации Франк Монтгомери заявил, что своими «драконовскими мерами» Италия добилась обратного результата – «весьма быстро исчерпала свои ресурсы, но отнюдь не замедлила распространение вируса». «Тот, кто вводит подобные меры, должен также объяснить, когда и как он намерен их отменить. Нельзя же держать школы и детские сады закрытыми до конца года! Ведь как минимум столько времени понадобится, чтобы получить вакцину», – добавил врач.

Корень всех этих медицинских разногласий в том, что о структуре пандемии и о самом коронавирусе по-прежнему известно очень немногое. Грубо говоря, в реальности число заразившихся им может быть многократно большим, просто эта часть зараженных легко отделалась, не обращалась к медикам и не подвергалась тестированию, ведь тестируют только тех, кто имеет симптомы или находится в группе риска. Если это так, коронавирус не настолько смертелен, как принято считать.

«Сообщаемые показатели смертности, такие как официальные 3,4% от ВОЗ, вызывают ужас – и не имеют смысла, – пишет, к примеру, профессор эпидемиологии и биомедицинской статистики из Стэнфорда Джон Иоаннидис. – Пациенты, которые были проверены, в непропорциональном большинстве случаев являются больными с тяжелыми симптомами».

В связи с этим он вспоминает историю круизного лайнера Diamond Princess – единственный случай, когда тестированию подвергалась изолированная группа населения. Лайнер отнюдь не госпиталь, значительное число его пассажиров были пожилыми людьми, тем не менее смертность составила только 1% при заражаемости в 25%.

Необходимо понимать и то, что смерть от COVID-2019 и смерть человека, зараженного этим вирусом, это не синонимы. Реальная причина смерти может упираться в другие заболевания, включая инфекционные.

По мысли специалиста, реальная смертность от «раскрученного» COVID-2019 может лишь незначительно превышать смертность от «сезонных» коронавирусов (обычно эта группа вирусов поражает животных, но они являются и возбудителями привычных «простуд» у человека). «Если это действительно так, то всемирный карантин с потенциально огромными социальными и финансовыми последствиями может быть совершенно иррациональным.

Это как слон, на которого напала домашняя кошка. Смущенный и пытаясь избежать кошки, слон случайно падает со скалы и умирает»,

 

– резюмирует Иоаннидис.

Подчеркнем: речь сейчас идет не о том, какая из двух теорий правильная, а какая нет. Речь о том, что у медицинских светил нет консенсуса по этому вопросу. Свои сторонники с ворохом научных регалий есть как у локаута, так и у тех, кто видит в этом локауте проблему значительно большую, чем коронавирус, при недоказанной эффективности.

Впоследствии, по мере накопления информации и развития пандемии, станет ясно, чей подход – итало-сербский или британо-шведский – ближе к истине. Это не просто нормальная, а неизбежная часть дискуссии ученых, от которых требуют рецепта на этапе, когда глобальный процесс противостояния пандемии вынужден оперировать гипотезами.

Но одна из двух стратегий абсолютно точно является ошибочной – не обязательно фатальной, но ошибочной. И никто не знает точно, какая именно. А цена ошибки сейчас особенно высока и высчитывается не только в миллиардных убытках, но и в человеческих жизнях.