Орторексия – расстройство, при котором человек зацикливается на здоровом питании. Из статьи вы узнаете почему инстаграм называют триггером болезни и почему орторексия значительно чаще встречается у тех, кто увлекается йогой, диетами и вегетарианством. 

Ханна Мэттьюс сначала вычеркнула из жизни фастфуд. Затем добавленный сахар. Потом – алкоголь и углеводы, и довольно быстро когда-то разнообразная диета сократилась всего до нескольких продуктов, которые она сама себе позволяла. Любое отклонение от списка – бокал шампанского, кусочек торта на празднике или еда, состав которой не был проверен, – и Ханна впадала в панику и сгоняла «вредную» пищу дополнительными упражнениями. Приверженность строгой диете и фитнесу превратилась в опасную манию, но семья и друзья не замечали этого – наоборот, они восхищались и хвалили Ханну за ее принципы, целеустремленность и заботу о здоровье.

У Ханны была орторексия – расстройство, при котором человек зацикливается на здоровой, «правильной», «чистой» пище. Впервые оно было описано в 1997 году американским врачом Стивеном Братманом, который заметил, что самоограничение в приеме «вредных» продуктов может парадоксальным образом наносить вред организму, привести к социальной изоляции, тревожности, утрате естественных инстинктов в приеме пищи и даже недоеданию. Сегодня, когда все больше людей увлекаются здоровым образом жизни, покупают продукты с ярлыками «эко» и «био», практикуют «детоксикацию» и отказываются от «магазинной химии», особенно остро встает вопрос, который задает Quartz: что, если культура «велнесс» становится почвой для опасного расстройства?

В настоящее время ⁠орторексия не указана в Диагностическом и статистическом руководстве Американской психиатрической ассоциации ⁠– справочнике, который устанавливает критерии заболеваний, – однако упоминается в классификации⁠Всемирной организации здравоохранения. Первая статья об орторексии ⁠в рецензируемом научном журнале вышла в 2004 году, но на то, чтобы термин вошел в широкий ⁠лексикон, ⁠потребовалось еще десятилетие.

До сих пор сообщество психиатров не пришло к единому мнению, по каким диагностическим критериям следует определять расстройство. Братман, который по-прежнему исследует его, настаивает на том, что от привычки к здоровому питанию орторексию отличает ментальный компонент – навязчивые мысли, компульсивное поведение, желание наказать себя за отклонение от диеты и усугубляющееся самоограничение в питании.

У орторексии есть важное отличие от других расстройств приема пищи – например, нервной анорексии или булимии. При ней человек не пытается снизить массу тела, и из-за этого для стороннего наблюдателя орторексия представляется просто заботой о здоровом питании. Для многих здоровая пища становится синонимом самоограничения, и поэтому тревожные признаки – придуманные правила, за нарушение которых нужно себя наказать, превращение «правильного» питания в главный интерес в жизни, уверенность в том, что исключение тех или иных ингредиентов гарантирует здоровье, – остаются незамеченными.

Более того, зачастую они поощряются обществом, как это было в случае с Ханной Мэттьюс. Обладатели орторексии получают комплименты от окружающих и могут благодаря своей одержимости становиться звездами инстаграма, диетологами, авторами книг и лекций, получать контракты с производителями одежды и продуктов.

Все это мешает им осознать, что «полезное питание» превратилось в навязчивую идею, которая вызывает реальные проблемы – недоедание, нехватку элементов, необходимых для полноценной работы организма, изоляцию от общества, если зацикленный на еде человек отказывается посещать места, где подают «нездоровую» пищу, или читает друзьям лекции о вреде того, что они едят.

Еще одна опасность орторексии в том, что она может перейти в анорексию – патологическое стремление к потере веса и страх ожирения. «Я видела множество пациентов, которые так боялись “переработанной” и “нездоровой” пищи, что в конце концов почти переставали есть в принципе, – говорит диетолог Кристи Харрисон. – И даже если орторексия поначалу не была связана с массой тела, в конечном итоге у них развивалась боязнь и нежелание набирать вес»

Но может ли быть, что на распространенность орторексии влияет мода на велнесс в соцсетях, где принято хвастаться «правильным» образом жизни и внешностью? По мнению клинического психолога Лорен Малхайм, нет. Даже в отсутствие велнесс-культуры люди страдали бы расстройством питания – это зависит от психики. Малхайм признается, что наблюдает рост числа пациентов с орторексией с 2010 года, но не готова списывать его на популярность здорового образа жизни и соцсетей.

Даниелла Исаакс, популярный инстаграм-блогер и актриса, подтверждает это мнение: в ее случае орторексия была следствием психических проблем, которые были у нее с детства, «вариацией обсессивно-компульсивного расстройства или тревожности, попыткой контролировать жизнь». И еда оказалась доступным инструментом для этого, с одной стороны, потому, что мы окружены едой, с другой – потому, что постоянно слышим о правильном и неправильном питании.

Однако Пикси Тернер, биохимик и диетолог, в прошлом страдавшая от орторексии, считает, что среда имеет значение. «Для меня инстаграм был триггером болезни», – утверждает она. Проведя опрос, она выяснила, что «активное пользование инстаграмом связано с усилением симптомов орторексии»: если в среднем, по существующим оценкам, расстройством страдают менее 1% населения, то среди пользователей этой социальной сети, включенных в группы по здоровому питанию, доля людей с симптомами невроза составляет 49% (в прочих социальных медиа такого эффекта обнаружить не удалось).

Согласно другому исследованию, орторексия значительно чаще встречается у тех, кто увлекается йогой, диетами и вегетарианством: в сообществе преподавателей йоги доля тех, кому можно поставить такой диагноз, достигла 86%. Оба исследования были небольшими и, безусловно, без более тщательного анализа утверждать что-то невозможно, но Тернер, опираясь на свой опыт, убеждена, что «велнесс – просто социально приемлемое расстройство питания».

О связи расстройств приема пищи и культуры говорит и Анджела Гуарда, психиатр из Медицинской школы университета Джонса Хопкинса. «Двадцать лет назад многие пациенты с анорексией, которых я наблюдала, были вегетарианцами, – рассказывает Гуарда. – Теперь они говорят о потреблении исключительно органической пищи или о непереносимости лактозы и аллергии на глютен, хотя анализ крови показывает, что это не так. Такие объяснения – удобный способ скрыть страх приема высококалорийной пищи или блюд, приготовленных другими людьми, – того, что провоцирует в них тревожность».

У каждого из нас наверняка есть один или несколько знакомых, которые в стремлении к здоровому питанию проходили через диеты, вычеркивали из рациона целую группу продуктов или фанатично читают информацию на упаковках еды из магазина. В каждом супермаркете есть полки с продуктами без лактозы и глютена (хотя в действительности от непереносимости последнего страдает всего 1% населения), а в больших городах нет недостатка в вегетарианских или сыроедческих ресторанах. Наша культура одержима едой, и концепция «здорового питания» иногда напоминает религиозный культ. К сожалению, констатируют специалисты, путь от желания есть «хорошие» продукты и ограничивать себя в еде до расстройства приема пищи может быть коротким. «Здоровая пища полезна, но есть границы, – предупреждает Гуарда. – Когда что-то выходит за границы, это всегда опасно».

Авторка: Ира Соломонова

Источник: republic.ru