Кризис современной психологии

Кризис современной психологии

Фрагмент монографии Поляков С.Э. Феноменология психических репрезентаций. — СПб.: Питер, 2011.

Почти сто лет назад Л. С. Выготский описал составляющие кризиса психологии начала ХХ в. При этом сам он [2000, с. 69 и 74] ссылался на своих предшественников — Г. Эббингауза и Н. Н. Ланге, которые тоже описывали кризис современной им психологии. Из чего можно заключить, что психология пребывает в кризисе с момента своего выделения из философии в самостоятельную науку. Причем все давно описанные классиками признаки кризиса присутствуют в психологии и сегодня. В начале XXI в., как и во времена Г. Эббингауза, вполне актуально замечание последнего, что «до сих пор не прекращаются споры» относительно почти всех наиболее общих вопросов психологии. Столь же актуальны и слова Н. Н. Ланге, что в психологии нет общей системы и что кризис расшатал всю психологическую науку. Н. Н. Ланге полагает [цит. по: Л. С. Выготский, 2000, с. 69], что описание любого психического процесса получает разный вид в зависимости от того, в категориях какой психологической системы: Эббингауза или Вундта, Штумпфа или Авенариуса, Мейнонга или Бине, Джеймса или Мюллера — будем мы его характеризовать и изучать. В психологии всякое описание есть всегда уже и некоторая теория.

Надо с сожалением признать, что и сейчас также справедливы слова Л. С. Выготского (2000), что «общей психологии как единой системы нет…» [с. 51], что научный язык есть орудие мысли и инструмент анализа, а психология не имеет своего языка. Ее словарь представляет собой:

…конгломерат из трех сортов слов: 1) слова обиходного языка, смутного, многосмысленного, приноровленного к практической жизни… 2) слова философского языка, утерявшие связь с прежним смыслом, многосмысленные вследствие борьбы разных философских школ, абстрактные в максимальной степени… 3) наконец, слова и формы речи, заимствованные из естественных наук и употребляемые в переносном смысле. Служат прямо для обмана [с. 61–62].

Автор подчеркивает важнейшую роль научных понятий для формирования психологии и необходимость для нее единой теории:

…слово, называя факт, дает вместе с тем философию факта, его теорию, его систему [с. 63].

…факты, добытые при помощи разных познавательных принципов, суть именно разные факты [с. 58].

Самые, по-видимому, точные исследования, наблюдения и измерения могут… оказаться при изменении смысла основных психологических теорий ложными или во всяком случае утратившими свое значение [с. 69].

Эти слова Л. С. Выготского актуальны и сегодня, о чем свидетельствуют совсем недавние замечания современных исследователей:

В психологии, по сравнению с другими науками, положение осложнено не только и не столько частым заимствованием житейской терминологии, но и отсутствием единых определений и их единообразного понимания представителями разных психологических и философских школ, направлений, теорий и т. д. [В. В. Любимов, 2007, с. 44].

…еще и не уточнены (в психологии. — Авт.) основные категории — что воспринимается, каким образом и зачем. В поисках ответа на эти вопросы необходимо изменить сам понятийный аппарат, определив суть окружающей среды, объекта и его детали, то, какие психические конструкции они формируют, а также уточнить содержание таких привычных психических конструкций, как представление, понятие, контекст, ввести ряд дополнительных психических образований [Э. Е. Бехтель, А. Э. Бехтель, 2005, с. 8].

Несмотря на победные реляции, широко представленные в психологической литературе, в изучении основных проблем психологии наблюдается застой. О застое в психологии свидетельствует то, что, как пишет, например, Б. М. Величковский (2006):

Проведенное некоторое время назад сравнение большого числа англоязычных руководств по психологии чтения показало, что лучшее из них было написано… в 1908 г. (Huy, 1908). …Примерно тот же факт, но уже по отношению к немецкоязычной литературе отмечает и Э. Шерер (Sсheerer, 1978), подчеркивая современность руководства Э. Мейманна 1914 г. [с. 299].

В психологии до сих пор не только не определено, что такое психика, сознание и бессознательное¹, психические процессы и состояния, но даже такие относительно простые психические явления, как ощущение, образ и понятие. В полной мере актуальны слова Э. Гуссерля (2000):

Современная психология не хочет больше быть наукой о «душе», но стремится стать наукой о «психических феноменах». Если она этого хочет, то она должна описать и определить эти феномены со всей логической строгостью. Она в методической работе должна усвоить себе необходимые строгие понятия. Где же в «точной» психологии выполнена эта методологическая работа? Мы тщетно ищем ее в огромной литературе [с. 695].

Психология осталась без своего центрального предмета. Она изучает все что угодно, кроме того, что в первую очередь должна изучать — человеческое «Я» и сознание. Современная психическая феноменология представляет собой совокупность не связанных между собой единой теорией психических явлений: например, ощущений и образов, с одной стороны, понятий и вербальных конструкций — с другой. Хотя психика не может представлять собой набор не связанных друг с другом феноменов. Можно предположить, что на самом деле они имеют какие-то общие корни. Некоторые психические явления вообще психологически не определены. Например, понятия. Или определены явно недостаточно. Например, мотивы.

Отказавшись быть наукой о душе, психология не стала и наукой о психических феноменах, так как она не в состоянии определить саму их суть. Да что говорить о научных понятиях, если не определен сам предмет психологической науки. Одни исследователи по-прежнему полагают, что следует изучать поведение человека, другие — что надо изучать психику и сознание. Одни считают, что человек — это по сути своей «продвинутая» машина, суперЭВМ. Других возмущает такой подход.

Отрицанию существования у человека души положили начало сами основоположники научной психологии В. Вундт и У. Джеймс.

Однако этот факт и воинствующий объективизм новой науки в конечном счете привели психологию к перманентному кризису и фактическому признанию человека биологической машиной. Можно понять основоположников психологии, которым надо было избавить новую «объективную науку» от теологического засилья «бессмертной души». Но нам сейчас надо заново и непредвзято взглянуть на проблему.

Н. Смит (2003) пишет:

Современная психология характеризуется не только наличием разногласий по поводу своего предмета, но и крайней раздробленностью в своих теоретических и методологических подходах. …В этой ситуации снова оказывается вполне уместным задать… вопросы… Является ли психология наукой, занимающейся изучением души и ее репрезентаций существующего независимого от нее реального мира? Изучает ли она формы поведения, испытывающие влияние разумной души (или познающего разума)? Или, может быть, просто формы поведения? Или воздействия окружающей среды на организм? А может быть, мозга? Или же взаимоотношения организма и среды в контексте? [С. 62–63.]

¹И существует ли бессознательное вообще.

Продолжающийся с момента возникновения психологии кризис привел сейчас к тому, что она фактически распалась на ряд самостоятельных областей знания, которые на всех парах двигаются в направлении превращения в отдельные, порой несовместимые друг с другом дисциплины. Это обусловлено тем, что сегодня, как и во времена Л. С. Выготского, нет общего понимания предмета психологии, ее целей и задач, а потому, естественно, нет и единой научной терминологии, нет единых представлений о психике. Б. М. Величковский (2006) цитирует Claxton, 1980:

Мы напоминаем обитателей тысяч островов, расположенных в одной части океана, но не имеющих сообщения друг с другом. На каждом острове развивается своя культура, свой язык. Иногда мы видим на соседнем острове группы каких-то людей, которые, судя по всему, танцуют, издавая при этом непонятные крики. Но поскольку мы не знаем, что все это означает, то эти впечатления быстро забываются [с. 287].

В. В. Козлов (2007) замечает:

…научная психология с неизбежностью пришла к своему кризису по причинам, имплицитно содержавшимся в ней с самого начала [с. 44].

…психология — для того чтобы стать наукой — принесла сперва в жертву Дух и божественное, а затем заклала душу и сознание, обнажившись до физиологического акта [с. 35].

В. М. Аллахвердов (2000) говорит о том же:

Психология… в течение всего времени своего существования находилась в кризисе, так как не смогла выработать общего взгляда на психику и сознание. Психологи породили много оригинальных идей, обнаружили неожиданные экспериментальные феномены, создали практически эффективные технологии, но не нашли способа увязать все это воедино. К концу XX столетия психология отчетливо распалась на множество никак не связанных друг с другом отдельных дисциплин. …В психологии вообще нет ясных и общепринятых определений практически всех важнейших терминов. Крайне загадочны определения психики, эмоций, памяти, интуиции, личности. …Существующую психологическую терминологию не ругает только ленивый. …Современные руководства по экспериментальной психологии — это сводка не связанных между собой данных: отдельно по восприятию, отдельно по памяти, отдельно по личности, отдельно по социальному взаимодействию и т. д. [с. 12–13, 31 и 118].

Результатом тотальной «объективизации» психологии стали бихевиоризм, отказ от самости, отказ от интроспекции, отказ от сознания и, наконец, принятие возможности создания искусственного машинного «интеллекта». Все это колоссальные мировоззренческие ошибки, «значение» которых трудно переоценить. Дж. Серл (2002) замечает:

Трудно преувеличить те разрушительные последствия, которые оказала на философские и психологические исследования… неспособность примириться с фактом субъективности сознания. …На поверхности крах большинства исследований в области философии сознания и значительное бесплодие академической психологии… [с. 101].

Более, чем что-либо еще, пренебрежение сознанием является причиной непродуктивности и стерильности в психологии, философии сознания и когнитивной науке. Исследование разума (mind) есть изучение сознания практически в том же смысле, что и исследования в области биологии есть изучение жизни [с. 209].

О том же говорит Г. Олпорт (2002):

Не только душа и «Я» пострадали от остракизма. Вместе с ними ушла обширная совокупность проблем, имеющих отношение к связности и единству ментальной жизни, к гордости, амбициям и статусу, идеалам и видам на будущее. Этот упадок, конечно, не был тотальным, но он был значительным [с. 76].

Б. М. Величковский (2006а) пишет:

Хайнц Хекхаузен заметил однажды, что научная психология сначала потеряла душу, а затем — сознание и рассудок [с. 87].

В. В. Козлов (2007) добавляет:

Ни практики, ни теоретики психологии не пытаются рефлексировать целостную картину психической реальности человека. В психологии отсутствует восприятие целостной картины психической реальности, которая проявлена на всех уровнях — от биологического до духовного [с. 49].

Актуальны слова К. Г. Юнга (1997):

…мы воспылали восторженной любовью к фактам — горам фактов, намного превышающим способность отдельного человека обозреть их. Мы питаем благочестивую надежду, что это случайное скопище фактов со временем примет форму значащего целого, однако никто не уверен в этом полностью, ибо ни один человеческий мозг не в состоянии охватить гигантскую общую сумму такого серийно производимого знания [с. 505].

С ним согласен один из основателей когнитивного подхода Дж. Брунер:

…горы разрозненных данных разваливаются из-за отсутствия связи с основным «стволом» психологического знания, или, может быть, сам этот «ствол» не достаточно прочен, чтобы выдержать такую нагрузку [Bruner, 1975, p. 17] [цит. по: Б. М. Величковский, 2006а, с. 336–337].

И сегодня, как и прежде, психология представляет собой большую груду фактов, мало связанных между собой. В Большом толковом психологическом словаре (2001а) так и написано, что психология:

…это о предмете или о многих предметах [с. 148].

Существующая психология недиалектична. Разные ее части совершенно самостоятельны и оторваны друг от друга, чего не может быть в целостной науке. Также разорвано и бессвязно психология моделирует психику, что совершенно неадекватно, так как психика диалектична по самой своей природе и разные ее части тесно взаимосвязаны. Психика — это единое целое, поэтому по одним ее элементам можно делать выводы о строении других. Э. Кассирер [1988, с. 5] пишет, что еще Аристотель был убежден в существовании непрерывной последовательности как в природе, так и в познании, что высшие формы развиваются из низших. Чувственное восприятие, память, опыт, воображение и разум включены в общую связь, элементы которой суть лишь различные стадии и выражения одной и той же основополагающей деятельности, достигающей высшего совершенства у человека, но отчасти представленные даже у животных.

В. Вунд (2002) прямо говорит, что:

…рассмотрение сочетаний и отношений психических процессов ведет к допущению повсюдной их однородности, которая со своей стороны делает понятным развитие высших духовных функций из низших [с. 754].

И тем не менее в современных психологических теориях психические феномены по-прежнему не имеют никакой связи между собой. Каждый из них существует как бы самостоятельно. Это вызывает уже при первом знакомстве с психологией чувство неудовлетворенности и ощущение незавершенности ее теоретических построений. Например, язык и вербальное мышление рассматриваются большинством исследователей как независимый от прочего когнитивного аппарата человека модуль, развивающийся самостоятельно и вне связей с чувственным мышлением. Все психические явления: ощущения, образы, эмоции, понятия, желания — тоже рассматриваются ею как самостоятельные и никак не связанные между собой феномены. Это представляется более чем странным, так как психическая жизнь человека едина, ее явления неразрывно связаны друг с другом, вытекают из общего корня и выстраиваются в целостную последовательность психических форм. Психическая структура человека развивается в течение его жизни от простых к все более сложным психическим явлениям: от ощущений и образов к вербальным конструкциям. Все психические феномены естественным образом связаны между собой, и разделяют их лишь неадекватные представления современной психологической науки.

Несмотря на то что психология была до второй половины XIX в. неразрывно связана с философией, являясь ее частью, в XX в. она пошла «своим путем», который даже не совпадает по существу главных своих подходов с представлениями величайших умов человечества. На этом «самобытном» пути психологи ориентируются в основном на собственный «здравый смысл». Он и приводит к доминированию в психологической литературе воззрений «здравого смысла». Например, большинство психологов, видимо, даже никогда не задумывались над тем, что следует для психологии из кантовской «вещи в себе», и по-прежнему уверены, например, что образы восприятия репрезентируют максимально адекватно предметы, существующие в «объективной физической реальности».

Уверены, несмотря на то, что ни цвета, ни вкуса, ни запаха, ни тепла, например, нет в физической реальности. Данное обстоятельство не просто удивительно, а парадоксально. Как психология может игнорировать гениальные открытия великих философов прошлого, пусть они и не назывались психологами? Факт такого игнорирования трагичен. Он свидетельствует о превращении психологии из глобальной науки о пытающемся познать мир и себя в нем сознании в отраслевое, узкое научное направление, не имеющее широких мировоззренческих горизонтов.

Как совершенно справедливо говорит выдающийся американский лингвист и философ Дж. Лакофф (2004):

...философия имеет значение. Она имеет большее значение, чем думает большинство людей, потому что философские идеи, формировавшиеся на протяжении столетий, вошли в нашу культуру в виде картины мира и влияют на нас тысячами способов. Философия имеет значение для мира науки, потому что концептуальные предпосылки, на которых основываются целые научные дисциплины, обычно имеют философские корни — корни, которые уходят так глубоко, что их обычно даже не замечают [с. 211].

Современная психология не просто «оторвалась» от своих философских корней, она вообще о них забыла. Она погрязла в своих новых «специальных» вопросах, забыв, что нельзя понять человека без широкого общефилософского рассмотрения человека и окружающего его мира, без решения общефилософских, мировоззренческих проблем. Психология превращается все больше из науки о человеке, «Я» которого есть «частичка бога», в науку о суперЭВМ, называемой «человеком». Как пишет философ С. Прист (2000):

...в психологии экспериментальная психология, бихевиоризм, психология развития и когнитивная психология — все это безнадежные попытки сконструировать данную дисциплину в качестве науки. Центральные проблемы философии оказываются на пути любой научной психологии [с. 279].

Автор полагает, что наступило время для революции в психологии:

Научная революция происходит тогда, когда существующие методы решения проблем перестают работать. Она происходит тогда, когда осознается, что теперешние методы не могут даже в принципе объяснить изучаемый предмет [с. 278].

Столь же актуальны, как и в прошлом веке, слова Э. Гуссерля (2000) о том, что современная психология:

…так чужда философии, как это только возможно. Но сколько бы эта психология ни считала себя из-за своего экспериментального метода единственно научной и ни презирала «психологию письменного стола» — мнение, что она именно есть психология в подлинном смысле… должно быть признано заблуждением, влекущим за собой тяжелые последствия. …Можно даже сказать, что отношение экспериментальной психологии к подлинной психологии аналогично отношению социальной статистики к подлинной науке о социальном. Такая статистика собирает ценные факты, открывает в них ценные закономерности, но все это имеет очень косвенный характер [с. 687–688].

Дж. Лакофф (2004) применил в своей книге, посвященной философии и лингвистике, очень удобный для последующей дискуссии прием. Он формулирует в виде четких теоретических положений доминирующие в представлениях современных исследователей взгляды, которые обычно подразумеваются авторами, но тем не менее не сформулированы нигде в виде официальных концепций. Автор пишет:

Эти доктрины развивались более двух тысяч лет, и нет ни одного человека, который бы нес за них ответственность. Нельзя также обвинять людей за то, что они были воспитаны принимать эти доктрины не как мнения, но как основополагающие положения, относительно которых только и возможно было иметь те или иные осмысленные мнения. Наша задача здесь — вывести эти исходные интеллектуальные предпосылки на передний план, показать, что положения, которые принимались как самоочевидные истины, являются на самом деле дискуссионными мнениями [с. 212].

Дж. Лакофф концептуализировал философские взгляды объективизма на мышление и язык. Я использую этот прием для рассмотрения взглядов, доминирующих в современной психологии, чтобы более четко выделить и конкретизировать проблемы, составляющие в том числе суть ее кризиса. Приведенные ниже положения разделяются большинством исследователей и принимаются ими как привычные и очевидные истины, не требующие даже специальных доказательств. В определенной степени они частично пересекаются с положениями Дж. Лакоффа, что неудивительно, так как он рассматривает доминирующие философские взгляды.

Очевидно, что взгляды, обсуждаемые мною в качестве общепринятых, совершенно не обязательно должны разделяться всеми исследователями и в полном объеме. Безусловно, многие из психологов думают иначе. Взгляды эти также далеко не исчерпывают всего многообразия доминирующих в психологической литературе представлений, однако они чрезвычайно распространены. Вот эти положения.

• Физические объекты (предметы, или вещи) независимы от нашей психики и существуют вне ее. Вымышленные человеком объекты существуют в иных возможных реальностях.
• Качества или свойства физических объектов в минимальной степени зависят от особенностей человеческих органов чувств и сознания, определяясь, главным образом, внутренней физической сущностью объектов. Сами свойства и признаки материальных объектов присущи им как их физические атрибуты.
• Физические объекты воздействуют на рецепторы наших органов чувств, что приводит к возникновению в нашем сознании их психических репрезентаций — образов и ощущений.
• Субъект оказывает некоторое влияние на процесс репрезентирования в его сознании внешней реальности, но главную роль здесь играет внешний предметный мир.
• Понимание окружающего мира человеком мало влияет или не влияет на его психические репрезентации.
• Ощущения и образы, являясь психическими моделями объектов физической реальности, в основном изоморфны им, так как позволяют человеку успешно адаптироваться к окружающему миру и эффективно функционировать в нем.
• У человека есть элементарные восприятия (ощущения) и сложные восприятия (образы). Образы состоят из ощущений и являются как бы следующим уровнем обработки психикой ощущений соответствующей модальности.
• Наиболее типичные психические образы — зрительные, представляют собой, говоря метафорически, нечто вроде психических подобий объектов, возникающих в сознании человека и репрезентирующих окружающие его физические предметы. Будучи как бы «картинками-копиями» предметов, образы соответствуют им примерно так же, как, например, рисунок — изображаемому на рисунке предмету, карта звездного неба — самому небу, макет или фотография предмета — предмету и т. д.
• Образы восприятия сохраняются в более или менее неизменном виде в течение всего времени восприятия неподвижного объекта.
• В качестве «основных» психических моделей объектов у здоровых людей чаще выступают зрительные или слуховые их образы. Ощущения же репрезентируют в сознании лишь физические качества или свойства физических объектов.
• Ощущение — это результат воздействия на человека некой изначально присущей многим разным физическим объектам общей для них всех особенности их физической сущности.
• Разные психические явления: чувственные (ощущения и образы), с одной стороны, понятия и конструкции из них — с другой, эмоции и побуждения — с третьей, связаны друг с другом лишь ассоциативно и совершенно самостоятельны.
• В сознании могут существовать «ощущения вообще». Например, ощущения гладкого, теплого, кислого и др. без привязки к конкретным объектам.
• Ощущения одной и той же модальности, вызываемые разными объектами, отличаются друг от друга лишь интенсивностью, то есть количественно, а не качественно.
• Возникающие у разных людей в одной и той же ситуации и при тех же условиях образы восприятия определенного физического объекта настолько сходны, что их можно считать практически одинаковыми.
• Возможности нашего познания мира безграничны.
• Наши модели реальности, даже той, что недоступна для нас сегодня, по мере роста наших технических возможностей будут уточняться и рано или поздно максимально приблизятся к физическим вещам.
• Может существовать лишь одна истинная модель физической реальности — та, которая просто максимально полно соответствует предметному миру. Для того чтобы построить самую верную его модель, надо только суметь максимально точно отразить окружающий мир.
• В наших психических моделях реальности нет внутренних, зависимых от особенностей нашей психики недостатков и ограничений.
• Восприятие реальности зависит в определенной степени от предыдущего опыта столкновения с подобной реальностью, но не определяется им.
• Образ восприятия чаще рассматривается как репрезентация отдельного объекта, а не окружающей реальности в целом. Поэтому обсуждаемые в психологии образы окружающего мира — это, говоря метафорически, скорее, нечто вроде суммы картин в музее, а не сам музей, в котором, кроме картин, есть стены, окна, двери, полы, персонал, другие зрители и т. д.
• Образ восприятия объекта — это психическое явление, продолжительность существования которого зависит лишь от длительности процесса восприятия данного объекта.
• Визуальный образ восприятия — это статическое явление психической жизни, хотя он и может легко сменяться новым образом того же или иного объекта.
• Психические образы лишь сменяют друг друга в сознании, практически не взаимодействуя между собой и не влияя друг на друга.
• Отсутствующие в окружающей нас сейчас реальности объекты, их действия, свойства и отношения репрезентируются в нашем сознании образами их воспоминания и представления.
• Каждая из окружающих нас сущностей, составляющих окружающий мир, имеет признаки, которые, в зависимости от их роли в ее формировании, можно разделить на главные и второстепенные. Главные, или существенные, признаки — те, которые делают данный объект уникальным и отличают его от прочих предметов.

Несущественные, случайные или второстепенные признаки не выражают сущность данного предмета и лишь придают ему некоторые особенности.

• Сходные сущности образуют категорию. Категории объективно присутствуют в мире. Например, такие категории, как собака, дерево, рыба, мужчина, женщина и т. д. Перечисленные категории представляют собой «естественные роды сущностей». Каждый «естественный род» характеризуется строго определенным набором главных признаков, определяемых «естественной природой данной категории».
• Существует единственно правильная категоризация сущностей объективного мира, которая точно ему соответствует. Человек не создает ее произвольно, а может лишь более или менее правильно воспроизвести в своем сознании, используя слова для обозначения имеющихся в мире реальных категорий.
• Особенности человеческого восприятия и мышления не влияют на формирование категорий, так как последние независимы от особенностей восприятия, способов понимания и любых других человеческих когнитивных способностей.
• Человек может правильно познать объективную категоризацию сущностей мира только при условии, что его символическая система соответствует этим присутствующим в мире категориям. С помощью восприятия человек лишь устанавливает правильные отношения между сущностями реальности и своими понятиями.
• Люди мыслят абстрактными символами — понятиями в соответствии с законами логики.
• Символы — понятия, с одной стороны, связаны со словами, с другой — с материальными сущностями и категориями окружающего мира: объектами, явлениями, их свойствами, действиями и отношениями. В результате наличия объективной связи между предметами, категориями реальности и строго определенными словами понятия приобретают свое объективное значение.
• Словесно-логическое мышление и язык — это отдельный когнитивный модуль, независимый от чувственного познания, то есть язык не связан с чувственным познанием.
• Усвоение языка ребенком обеспечивается наличием у него врожденных ментальных структур, тем, что принято называть «врожденными идеями».
• Символическая врожденная ментальная структура приобретает свое значение по мере соотнесения врожденных ментальных представлений в сознании ребенка с сущностями и категориями окружающего мира.
• Символы представляют собой внутренние репрезентации внешней реальности. Оперирование символами является значимым, если, и только если они отражают что-то во внешнем мире.
• В зависимости от их соответствия или несоответствия сущностям и категориям окружающего мира наши понятия могут быть истинными или ложными. Чем точнее понятия соответствуют сущностям и категориям реальности, тем четче и яснее человеческое мышление.
• Правильность определения той или иной сущности зависит не от нашего сознания, а от правильного соотношения между словами и сущностями мира.
• Словесно-логическое мышление строится по законам формальной логики, отражая рациональность, присущую объективному окружающему миру, и представляет собой логическое оперирование символами — понятиями. Оно таково потому, что точно соответствует рациональной логической структуре объективной реальности. Логические отношения между сущностями и категориями окружающего мира существуют объективно и не зависят от человеческого разума.
• Особенности человеческого организма и сознания не способны существенно влиять на формирование понятий, репрезентирующих объективную реальность. В этом в том числе и заключается ее объективность.
• Понятия представляют собой ментальные репрезентации объективных сущностей и категорий, а потому не могут иметь в себе каких-либо субъективных элементов. Следовательно, понятия независимы от особенностей восприятия и мышления, от содержания человеческого сознания.
• О подлинном знании можно говорить лишь тогда, когда категории нашего ума соответствуют категориям объективного мира, когда сознание максимально точно отражает объективный окружающий мир. Лишь точность отражения окружающего мира определяет ясность, глубину и широту наших знаний.
• Знание заключается в правильной концептуализации объектов и явлений реальности, правильном выделении и обозначении объективно присутствующих в мире сущностей, точном отражении объективных связей между ними, определении и обозначении их признаков и отношений.
• Сущности и факты окружающего мира независимы от человеческих когнитивных способностей, желаний, мнений и веры людей в наличие этих сущностей и фактов, от способов их концептуализации или иных аспектов познания.
• Сознание лишь репрезентирует окружающий мир, который объективен и сам не зависит от сознания.
• Эффективная деятельность человека в мире обусловлена соответствием его психических репрезентаций этому миру. Ошибки людей обусловлены несоответствием их поведения объективной рациональности мира.
• Сознание человека функционирует как чрезвычайно сложный суперкомпьютер. У человека нет души или чего-то такого, что принципиально отличает его от сложнейшей машины.

В этой книге я пытаюсь доказать, что перечисленные выше положения неверны.

Современным психологам, как мне представляется, имеет смысл прислушаться к словам П. Фейерабенда (1986):

…одним из наиболее значительных достижений недавней дискуссии в области истории и в философии науки является осознание того факта, что такие события и достижения, как изобретение атомизма в античности, коперниканская революция, развитие современного атомизма (кинетическая теория, теория дисперсии, стереохимия, квантовая теория), постепенное построение волновой теории света, оказались возможными лишь потому, что некоторые мыслители либо сознательно решили разорвать путы «очевидных» методологических правил, либо непроизвольно нарушали их [с. 153].

Я хочу закончить главу словами Э. Гуссерля (1995), сказанными более полувека назад:

Все сильнее ощущается всеобщая потребность в реформе всей современной психологии в целом. Пока что, однако, еще немногие поняли, что психология из-за своего объективизма оказалась, так сказать, не на высоте; что она просто не способна добраться до самой сущности духа; что, выделяя психику как некий объект и психофизически перетолковывая бытие-в-общности, психология совершает нелепость. Конечно, психология работала не зря и установила множество законов, в том числе практически ценных. И все же современная психология является действительно психологией не более, чем статистика моральных поступков с ее не менее ценными данными является наукой о морали [с. 324].

© Поляков С.Э. Феноменология психических репрезентаций. — СПб.: Питер, 2011
© Публикуется с любезного разрешения автора