Рождение биософии. В защиту жизни

Мы постоянно слышим об «общечеловеческих ценностях», «общечеловеческой культуре». Но действительно ли они так уж универсальны, эти «общечеловеческие» ценности и культура? И так ли уж Россия нуждается в них? Ведь по Достоевскому «русский человек – всечеловек». Так зачем же нам потребовалась еще какая-то «всечеловечность»? Тем более если речь идёт о западной «общечеловечности», основанной сегодня на отрицании семьи, на отрицании деторождения, то есть на отрицании своего собственного бытия во времени и пространстве?

Столп науки о культуре Освальд Шпенглер полагал, что культуры, закатываясь, превращаются в цивилизации, своего рода посмертные маски с культур. Главный труд Шпенглера называется «Закат Европы» (буквально «Закат Запада», по-немецки Der Untergang des Abendlandes). Еще сто лет назад Шпенглер писал, что культура Европы закатилась, а будущее за только ещё нарождающейся – девятой, как он её называет, – русской культурой. Вряд ли что-нибудь лестное мы услышали бы от него о сегодняшней «культуре» Запада, доживи он до наших дней.

Нынешняя Россия вошла в новый виток противостояния с Западом. Причины этого кроются не в идеологии, не в геополитике и не в экономике, а прежде всего в противоположности культурных ценностей. Мы только ещё начинаем осознавать свои собственные ценности – но главным образом за счёт понимания того, что нас отталкивает в западных. Нам, для которых «сила в правде», претит диктат права, доходящий до кафкианского абсурда. Нам претит торжество капитала над созидательным творческим трудом, нам, людям соборным, советским, общинным, семейным, непонятен и неприятен индивид с его псевдовыбором между пепси-колой и кока-колой.

Наши ценности проистекают из наследия Русской Правды Ярослава, из византийского и ордынского культурно-цивилизационного опыта. Именно исходя из наших ценностей, мы должны и будем строить русское будущее, русскую цивилизацию.

XX век показал полную несостоятельность всех трёх идеологий, заявивших о себе на его протяжении, – коммунизма, фашизма и либерализма. Идеологическая повестка дня исчерпана. Русская культура-цивилизация XXI века должна возникнуть на совершенно иных принципах, лишь внешне напоминающих идеологию. Сегодня не вызывает никаких сомнений, что политические формы, экономические уклады могут варьироваться, более того, они должны быть более гибкими, проистекая из исторической и культурной идентичности народа, учитывая географию региона, его этнический, конфессиональный состав и другие условия. Надо отталкиваться от людей, а не от потребности диктаторски навязать им несвойственные формы жизни. В центре российского политического бытия должна в итоге встать жизнь как таковая.

Идеологии разъединяют людей, а объединяет их стремление быть – реализовываться в бытии, превосходящем наше земное бытие, реализовываться в семье, распространяясь через своё потомство в пространстве и во времени, дойдя, может быть, до самых дальних звёзд и зажигая новые звёзды, реализуя заложенный в каждом из нас творческий потенциал, а не растрачивая время впустую. Давайте строить русскую цивилизацию – цивилизацию жизни – вместе!

Благословение и проклятие

Современная цивилизация часто апеллирует к «правам человека». Предыдущим формациям вменяется в вину «нарушение прав» и «попирание свобод». При этом современная цивилизация самым бесцеремонным образом попирает главное право человека – право на рождение.

Культурфилософы говорили, что цивилизация – продукт упадка культуры. Культура предшествует цивилизации. А культуре предшествует культ – особое устройство общества, где всё подчинено божественной воле.

При этом культура – это всегда самоограничение. И чем выше культура, тем выше степень самоограничения. Свобода выбора рождается из ограничений. Свободу не следует путать со вседозволенностью. Любая подлинная, аутентичная культура – это именно система запретов. Из мнимой, ложно понятой свободы проистекает культурная деградация. В формации культуры прав у индивида меньше, чем у семьи, а у семьи меньше, чем у народа. В формации культа само понятие «права человека» отсутствует, поскольку «права человека» есть претензия на выторгованное самоволие. Есть правда – но не право. Так же, как труд – но не бизнес. При этом в формации культа у человека всегда есть воля и свобода выбора, но это выбор между богоугодной жизнью и безблагодатной смертью.

Современная цивилизация, где «право» и «выбор», желания индивида считаются чем-то почти «священным», тяжело больна. Поистине это не что иное, как цивилизация смерти. Культ смерти существовал и в традиционном обществе, но там смерть виделась именно как рождение в жизнь вечную. Современный же культ смерти безблагодатен, ведь человек стремится к самоликвидации, к чёрной дыре Ничто.

Но поскольку у нас действительно есть дарованная от Бога свобода воли, мы можем сделать единственно правильный выбор, памятуя слова Священного Писания: «…жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое» (Втор. 30:19). B мы выбираем цивилизацию жизни. При этом божественная правда (легитимность) заведомо иерархически выше права и прав (легальности). Даже прав семьи. И даже прав народов.

Что такое жизнь

Если мы выступаем за цивилизацию жизни, то нам следует разобраться в том, что же такое сама жизнь?

Всем нам ещё с детства, казалось бы, знакомы такие понятия, как жизнь, живое. Мы постоянно пользуемся этими словами в быту – как чем-то само собой разумеющимся и не нуждающимся в объяснении. Между тем если бы нас попросили рассказать, что именно собою представляет жизнь, мы бы очень скоро запутались в объяснениях. Например, мы можем сказать, что жизнь – это движение. Но движется вода в водопадах, с гор сходят лавины, в космосе ничто не стоит на месте. Или допустить, что жизнь фактически равнозначна сознанию. Но есть ли сознание у животных и растений? Вопрос более чем дискуссионный. Если, наконец, свести жизнь к органическому бытию, то мы представим только материальный аспект жизни, тогда как жизнь духовная, о которой говорят все мировые религии, ускользнёт от нас. Возможно, разного рода материалистов, эволюционистов эта схема и устроит. Но она будет заведомо неполной.

Что же такое жизнь?

В религиозном смысле жизнь – это дар Божий, дар с Небес. Жизнь, то есть бытие, и для растения, и для животного, и для человека с этой точки зрения есть основа всего.

В чисто биологическом отношении жизненная активность проявляется в организации, метаболизме, росте, адаптации, реакции на раздражители и воспроизводстве.

Современная биология говорит, что жизнь характеризуется прежде всего телеономией, то есть целеустремлённостью, целенаправленным поведением.

Философию часто называют базой всех наук. Однако сказать, что же такое жизнь с точки зрения философии, одновременно и просто, и сложно. Обычно говорят, что жизнь – это процесс, самостоятельное движение, действие. Жизнь – это высшая форма бытия. Жизнь – это органическое бытие. Жизнь – это воля.

Суммировав и перефразировав перечисленные определения, не претендуя на многое, мы получим, что жизнь – это богоданное волевое целеустремлённое бытие.

Из европейской философии мы знаем, что бытие – это то, что есть. Следовательно, жизнь как часть бытия – это также то, что есть, а не то, что отсутствует. О живом нельзя сказать, что оно неживое. Например, младенец во чреве матери – живой. Он не является ни механизмом, ни чем-либо безжизненным.

Воля живого проявляется прежде всего в стремлении жить. На это направлена жизненная целеустремлённость. Волю к жизни проявляет и цветок, пробивая асфальт, и зверь, отгрызающий себе лапу, когда он попал в капкан, и ребёнок во чреве матери, сопротивляющийся кюретке абортмахера, как это установлено с помощью УЗИ, сделанного во время аборта.

Откуда взялась жизнь

Откуда взялась жизнь? С самой глубокой древности на этот вопрос пытались ответить разные народы.

Древние считали, что жизнь произошла от Бога. Одни мыслили, что божество от избытка благости «разлилось» и таким образом возникли мир и люди. Это учение сегодня называется манифестационизмом. Его до сих пор разделяют некоторые народы Востока. Например, индусы или буддисты. Этому же учили древние греки.

Другие следовали креационизму – учению, лежащему в основе авраамических религий – иудаизма, христианства и ислама. Древние евреи обратили внимание народов на то, что жизнь не просто произошла от Бога, но что Он её сотворил.

В библейском Эдеме было два особенных древа – Древо Познания (древо смерти) и Древо Жизни. Запрет на вкушение плодов касался лишь Древа Познания. От Древа Жизни Адам и Ева вкушали, оставаясь вечно юными и не имея нужды к размножению в силу своего бессмертия.

Будучи за непослушание изгнанными из Эдема, они утратили доступ к Древу Жизни и стали смертными. Поэтому первая заповедь, данная Богом человеку ещё в раю, стала основой передачи Жизни из поколения в поколение: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт. 1:28). Носителем жизни стала Ева, праматерь всех. Имя Ева собственно и означает «жизнь».

В христианстве Древо Жизни было осмыслено как Крест или даже Сам Христос, сказавший: «И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек» (Иоанн 11:26).

Сегодня христианский креационизм (Традицию) обычно противопоставляют эволюционизму (Модерну).

Эволюционизм связывают с именем Чарльза Дарвина. Но фигура Дарвина не возникла на пустом месте. У ряда античных авторов (Традиция) встречаются фрагменты, где речь идёт о происхождении человека из воды, о самозарождении жизни или даже эволюции видов.

В Новое время (Модерн) философы-рационалисты Рене Декарт и Жюльен Офре де Ламетри заговорили о человеке как о машине. Это было началом механицизма. Параллельно механицизму сложился витализм – учение о том, что существует как неорганическая, так и органическая, одушевлённая материя. Витализм и органицизм при этом наследуют манифестационизму, то есть предполагают некую континуальность, свойственную «разлитию» Божества, а не дискретность, трагическую разрывность, свойственную Творению exnihilo.

Западное христианство, всё более секуляризируясь (обмирщаясь), пришло в XVII веке к деизму – мысли о «Боге-часовщике», запустившем механизм вселенной и упразднившемся, «ушедшем спать». Из деизма произошло учение раннего теистического эволюционизма. На своём пике – в конце Модерна – это учение было связано с именем католического геолога, палеонтолога и богослова Тейяра де Шардена (Модерн). Современный креационизм (Постмодерн) называют обычно теистическим эволюционизмом. Его наиболее яркая представительница – Юджени Скотт, являющаяся ведущим критиком традиционного креационизма.

Имя Чарльза Дарвина во многом стало знаковым благодаря своего рода крупнейшей пиар-акции, предпринятой им самим – не без поддержки определённых аристократических кругов Англии, а затем Эрнстом Геккелем в поддержку теории естественного отбора. В дальнейшем идеи естественного отбора (Дарвин), закон наследственности (Грегор Мендель) и теория мутаций (Хуго Де Фриз) были объединены в общую теорию эволюционного синтеза, которая является по сути священным культурным метатекстом постсовременной цивилизации.

Науки о жизни

Жизнь в Традиции, жизнь в Модерне и жизнь в Постмодерне осознаются совершенно по-разному и, главное, являются разным.

В любой из трёх парадигм (исторически сложившихся познавательных моделей) жизнь – высшая форма бытия. Но в Традиции это чудесное бытие. В Модерне – бытие закономерное. В Постмодерне – бытие случайное.

Традиция говорит о жизни образами богодухновенной поэзии (Древо Жизни, прародительница Ева, то есть «жизнь», Крест и даже непосредственно Христос, также именуемый «Древом Животным»). Жизнь в Традиции осознаётся непосредственно, как то, что присуще бытию, она онтологична.

Модерн определяет жизнь научно. Он связан с идеей научности как таковой. Модерн порождает науки в их актуальном виде. Науки не просто как учения, а как эмпирическое верифицируемое знание. В Модерне возник целый реестр наук о жизни:

– биология (наука о живом как об органическом, об организме);

– биономия (термин введен Геккелем, синоним экологии);

– биономика (иногда как синоним биономии) – экономическое приложение наук о жизни;

– экология – наука о соотношении живого с окружающей средой;

– биософия (софийная наука, некая «обобщающая мудрость» о жизни; биософия Постмодерна танатоцентрична; задача нашей цивилизации – вернуть биософии подлинный биоцентрический динамизм);

– бионетика (современные спекуляции на тему биософии);

– бионика, она же биомиметика (наука о применении технологий живой природы в социологии, технике, архитектуре и т. д.);

– биоэтика (этическое приложение биологии и медицины);

– биотеология (приложение христианской онтологии и этики к биологии и медицине);

– биополитика (совокупность приложений наук о жизни к сфере политики, а также политических наук к сфере жизни).

Появление наук о жизни – тревожный симптом. Это знак того, что самобытная, аутентичная жизнь угасает, переходит из сферы онтологии в сферу гносеологии, становится отчуждённым объектом познания.

Философия жизни: рождение

На пике Модерна над жизнью была проделана необратимая процедура. В XIX веке как романтическая реакция на рационализм и науку в целом расцветает иррационалистическая «философия жизни», к которой относят труды теоретика воли к жизни Артура Шопенгауэра, певца «воли к власти» Фридриха Ницше, интуитивиста Анри Бергсона и неокантианца Вильгельма Дильтея. Эти авторы, распознавшие процессы, происходящие в европейской цивилизации, стали возможны, потому что жизнь стремительно утекала из бытия. Само бытие стремительно превращалось в ничто. Воля к жизни, по Шопенгауэру, – мощная, но бессмысленная сила, она не имеет цели, поскольку в Модерне «Бог умер» (Ницше). У Ницше целью становится воля к власти – самопреодоление. Это близко к православной аскетике: «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом» (св. Афанасий Великий). Однако Ницше постулирует самопреодоление во имя человека, а не во имя Бога Живого. Сверхчеловек Ницше – Антихрист. Наука Модерна вместо Жизни-Христа дала нам Жизнь-Антихриста. Вернуть науку в русло Традиции означает на ницшеанское «Бог умер» ответить всей нашей культурой: «Христос воскрес!».

Почему жизнь сегодня нужно защищать

Прежде всего потому, что люди расхотели жить. Биос превращается в танатос. Целые народы, утратив смысл жизни, предаются коллективному самоубийству. А на их место приходят другие народы, не обременённые культурными ценностями Запада.

Ведь если жизнь не волевое богоданное Бытие, то ради чего её защищать? Значит, она случайна. Случайно возникла и случайно же канет в небытие. Но трансгуманистическая бесконечная жизнь столь же абсурдна и ужасающа, сколь жизнь гуманистическая, конечная, ограниченная смертью, за которой нет жизни вечной в Боге. Поэтому-то в постсовременном человеке и отсутствует воля к жизни. Но в итоге побеждает тот, чья воля к жизни «длиннее». Тот, кто имеет цели. С точки зрения метафизики очевидно, что эти цели: спасение (дух), творчество (душа), самовоспроизводство (тело). Так мы приходим к пронатализму (от лат. pro – за, natalis – рождение). Всякий зачатый должен быть рождён для самореализации в жизни сей и в жизни будущего века.

В начале XX века вновь была проделана необратимая интеллектуально-юридическая процедура, создавшая новый концепт жизни. Немецкий доктор права Карл Биндинг (1841–1920) в книге «Жизнь, недостойная быть прожитой» говорит о праве на самоубийство, вытекающем как следствие из парадигмы Модерна (поскольку в ней «Бог умер», а значит, нет и греха). Итальянский философ Джорджио Агамбен пишет о Биндинге: «Одновременно с констатацией права живого человека распоряжаться собственной жизнью немедленно устанавливается рубеж, за которым жизнь больше не имеет юридической ценности и может, следовательно, быть уничтоженной без совершения убийства». Биндинг говорит о необходимости освобождать общество от сумасшедших с помощью эвтаназии: «Идиоты не имеют права на существование, их убийство – это праведный и полезный акт». Заложенный в книге Карла Биндинга концепт жизни лег в основу евгенических программ Третьего рейха.

Из философии жизни Артура Шопенгауэра (1788–1861) можно сделать два взаимоисключающих вывода.

Первый. Воля к жизни непреодолима, она источник страдания, значит нравственным будет уничтожение жизни и реальности.

Второй. Воля к жизни непреодолима, поэтому защита жизни – это стратегия самой жизни, являющейся абсолютной ценностью.

Философию жизни другими словами можно было бы назвать биософией –софийной наукой, обобщающей человеческие знания о жизни. Биософия может быть негативной и позитивной. Из негативной биософии проистекает танатополитика и антинатализм. Из позитивной биософии – биопротекционализм и пронатализм.

Антинаталисты исходят из аморальности деторождения: жизнь есть страдание, ресурсы исчерпаемы, человек разрушает экологию. Значит, он должен исчезнуть как вид или, по крайней мере, «сократить популяцию». Прежде всего это должны сделать «лишние люди» – «недочеловеки» из стран третьего мира и геополитический (а также биополитический) противник.

Пронаталисты исходят из традиционных семейных ценностей, прежде всего такой ценности, как чадородие.

Норвежский философ, писатель и альпинист Петер Вессель Цапффе (1899–1990), автор термина «биософия» в его современном значении, в книге «Последний мессия» рассматривает жизнь и, в частности, человеческое существование как ошибку. Согласно Цапффе, для рождения «нового мессии», в котором без труда опознается Антихрист, требуется убрать со «своего небосвода» Бога, Церковь, государство, семью и т. д. Дескать, только тогда человек откроет в себе способность стать ницшеанским сверхчеловеком.

Ещё один антинаталист, но гораздо более радикальный, при всей его добродушной внешности благородного дедушки, – доктор Эрик Пианка (р. 1939), американский профессор биологии Техасского университета, автор книги «Экологическая эволюция». Доктор выступает за сокращение мирового населения посредством вируса Эбола – вплоть до 90%. Доктор сам себя называет «человекоящером», что звучит довольно зловеще, но объясняется просто: доктор очень много как биолог занимался ящерицами. На одной из фотографий он, подобно Моисею, с благообразной бородой стоит, держа в руке змею-посох. Доктор, кстати, очень консервативен, как говорят его ученики-экологи, участвующие в различных биологических экспериментах и работающие с различными штаммами (!). Они полагают, что человек вообще как вид должен прекратить своё существование, чтобы дать возможность развиваться «другим эволюционным процессам на этой планете». А 10% от человеческой популяции – это поблажка «паразитам», которые опять расплодятся. И всё это озвучивается абсолютно всерьёз и от серьёзных системных людей Запада.

Также на Западе уже давно существуют Движение за оптимальную численность населения, а также более радикальное Движение за добровольное исчезновение человечества. Оба названия говорят сами за себя. Эти волонтёры действуют в плотном контакте с международными организациями, занятыми проблемами демографии, – иначе говоря, проблемами депопуляции стран третьего мира и Русского мира.

Учитывая сказанное, совершенно очевидно, что жизнь нуждается в своих защитниках, которых можно условно назвать защитниками жизни (биопротекционалистами). Пока ещё эту чудовищную брешь прикрывают русские защитники жизни – пролайферы. Но без государственной политики биопротекционализма по России будут нанесены массированные биополитические удары. По сути, мы имеем дело с новым не видом даже, а типом оружия массового уничтожения.

Олег Фомин-Шахов

источник http://izborskiy-club.livejournal.com/407108.html