©  AFP 2014 Mohd Rasfan

История о том, как Хелен Келлер (Hellen Keller) преодолела приобретенную в детстве инвалидность, до сих пор продолжает оставаться одной из самых известных в этой области. После перенесенной болезни она ослепла и оглохла в возрасте полутора лет. Заканчивался XIX век, и все думали, что в таком состоянии она пробудет всю оставшуюся жизнь, если не умрет в детстве. Однако благодаря своим собственным усилиям и труду ее воспитательницы Энн Салливан (Anne Sullivan) Хелен Келлер стала писательницей, политическим деятелем и знаменитым оратором. Она скончалась в возрасте 87 лет, прожив полноценную жизнь. Она выражала свой способ противостояния недугу следующей фразой: «Жизнь – это либо опасное приключение, либо ничто».

Большинство из нас живет спокойной жизнью с небольшими всплесками. Удовольствие от риска и совершенного подвига нельзя отнести к разряду обычных ощущений. Поэтому многие стремятся испытать их с помощью экстремальных видов спорта. Некоторые занимаются уже достаточно известными видами, такими как прыжки с парашюта, серфинг, альпинизм, мотокросс, параплан.

Однако с помощью новых видов спорта острые ощущения достигаются гораздо быстрее. Например, в банджи-джампинге участники, привязанные за щиколотки к длинному тросу, прыгают вниз с платформы, находящейся на высоте. В лимбо-скейтинге гонщики в согнутом положении проезжают под автомобилями, желательно стоящими.

Вингсьют представляет собой разновидность парашютного спорта, при которой спортсмен планирует в костюме с мембранами, напоминающими крылья, развивая при этом скорость до 200 километров в час.

Как это ни странно, хотя человек испытывал необходимость в адреналине со времени своего возникновения, тех, кто занимается экстремальными видами спорта, считают чудаками. Многие, наверное, помнят, несчастные случаи со знаменитостями, занимавшимися рискованными видами спорта, не учитывая при этом, что вероятность погибнуть у знаменитостей и простых людей гораздо выше, когда они просто передвигаются на машине или самолете.

Потребность в острых ощущениях в настоящее время неправильно истолковывают. Если кто-то стремится их испытать, то ему тут же приклеивают ярлык зависимости от адреналина. А ведь несколько десятилетий назад понятие «зависимость» применялось по отношению к людям, испытывающим столь острую тягу к определенным веществам, что она вызывала у них симптомы абстиненции. Боль, тошнота, перевозбуждение нервной системы были типичными ее проявлениями. Употребляя этот термин, тех, кто испытывал непреодолимое желание получить этого вещество, общество считало больными. Считалось, что эти люди не в состоянии самостоятельно контролировать то, что с ними происходит.

Однако в последние годы это понятие стало более широким. Уже не нужно, чтобы присутствовал синдром абстиненции. О зависимости говорят, когда кому-то что-то нравится, но при этом не нравится остальным. Всегда имеются в виду занятия, которые нравятся тем, кто ими увлекается, но при этом не пользующиеся одобрением у определенной части общества. Поэтому ни на кого не навешивают ярлык человека, «зависимого от хороших оценок» или от просмотра футбольных телепрограмм, но при этом запросто могут назвать зависимым от секса, спорта или социальных сетей. Таким образом, человеку, которому нравятся эти занятия, приписывают то, что он не контролирует себя. Но когда мы слушаем рассказы тех, кто испытал эти экстремальные ощущения, то начинаем понимать, что они прекрасно себя контролируют.

Шеф-повар Дарио Баррио (Darío Barrio) один из тех, кто наслаждается жизненной силой, которую дают эти ощущения. Если раньше он занимался марафонским бегом, то сейчас он увлекается бейсджампингом, разновидностью парашютного спорта (прыжки осуществляются с высоты 500 метров). «Когда прыгаешь, то испытываешь очень сильное ощущение, но обязательно контролируешь его. Это не бессмысленный риск, который зависит от других или от судьбы, не русская рулетка», - считает Дарио Баррио. Через все его рассказы красной нитью проходит мысль о том, чтобы действовать осмысленно и обязательно контролировать ситуацию: «Дело вовсе не в том, что мы устали от жизни. Мы ведь не подростки, которые совершают безумства. В общем, мы не очень приветствуем тех, кто идет на бессмысленный риск, просто ради куража. Прежде, чем совершить прыжок, мы обязательно подвергаем все тщательной проверке».

Главный аргумент против славы экстремалов носит физиологический характер. Биохимические исследования доказывают, что все мы получаем удовольствие от адреналина. Не чуждо оно и людям, ведущим размеренный образ жизни. Философ Фридрих Ницше однажды заявил: «Поверьте мне, секрет наивысшей работоспособности и удовольствия от жизни заключается в ощущении опасности». А поэт Томас Элиот отметил, что «только те, кто рискуют зайти слишком далеко, могут открыть для себя, каких дальних мест они могут достичь». В зависимости от количества адреналина и других веществ, входящих в «гормональный коктейль», и того «психологического ярлыка», который мы приклеим к пережитым ощущениям, мы уже будем принимать решение о том, углубляться ли в них еще больше или нет. Но физиологическое удовольствие всегда будет присутствовать.

Катехоламины (в эту группу входит и адреналин) представляют собой нейропередатчики, встроенные в систему церебральной компенсации. Эти гормоны вызывают физиологическую эйфорию, которую человек испытывает, пройдя сквозь трудное испытание. Однако психологическая сложность человека превращает это ощущение в нечто более глубокое: необязательно испытать его, достаточно предвосхитить. Целью физиологического желания является не удовлетворение, а продление процесса, и высвобождение адреналина в настоящее время связано в большей степени с ожиданием церебральной компенсации, чем с самим моментом физиологической эйфории. Дарио Баррио очень хорошо описывает это состояние ожидания: «В воздухе ты паришь одну минуту, но удовольствие получаешь от всего процесса подготовки. Укладка снаряжения, например, представляет собой целый ритуал: ты – единственное ответственное лицо, поскольку полагаешься лишь сам на себя. При укладке снаряжения я чувствую себя очень комфортно. Хотя это тяжело, сам процесс мне очень нравится, я как бы предвосхищаю то, что переживу». Но если все мы выделяем адреналин в подобного рода ситуациях, то почему одним людям это нравится, а другим нет? Если мы поймем систему мозговой компенсации, то сможем понять причину.

Физиолог Ганс Селье (Hans Selye) два десятилетия тому назад открыл механизм стресса или генерального синдрома адаптации. Речь идет о совокупности неспецифических реакций организма на чрезвычайные ситуации. Его целью является мобилизация энергетических резервов, чтобы преодолеть эту непростую ситуацию. В качестве наиболее характерного примера можно привести реакцию человека, находящегося на высоте тысячи метров и знающего, что сейчас ему предстоит прыгать.

Когда мы предвосхищаем этот стрессовый момент, в нашем организме активизируются две почти непримиримых системы: симпатико-адреналовая и гипоталамо-гипофизарно-адреналовая. Первая, активируясь под воздействием гипоталамуса и миндалевидной железы, вызывает выделение адреналина и других гормонов, обеспечивая таким образом организм энергией. Например, для того, чтобы человек вступил в борьбу, стал защищаться, выбежал стремглав или прыгнул, если он занимается бейсджампингом. Чтобы запустить наш организм, система увеличивает сердечный пульс, артериальное давление и частоту дыхания, посылая значительное количество энергии мышцам. Это фаза тревоги, во время которой человек наполняется жизненной силой. Если бы ответ организма заключался только в выбросе адреналина, то подобная деятельность вызывала бы ощущение удовольствия у всех людей. Но параллельно включается и другая система: гипоталамо-гипофизарно-адреналовая. Действуя медленнее и дольше, она в итоге высвобождает кортизол в коре надпочечной железы.

Тем самым мы увеличиваем концентрацию глюкозы и липидов, сокращаем иммунную реакцию, останавливаем все функции восстановления, обновления и образования тканей. То есть вводим организм в состояние отдыха, ожидания. Мы испытываем тревогу, потому что видим перед собой опасность. Это также необходимая адаптационная реакция, поскольку кортизол относится к гормонам, выстраивающим нашу эмоциональную память, и помогает нам определять опасности, которые необходимо избегать в будущем. Итак, все мы испытываем чувство страха в большей или меньшей степени.

Разница между теми, кто прыгает, и теми, кто не прыгает, частично заключается в биологических факторах. В некоторых людях вырабатывается столь большое количество кортизола, что остановка некоторых функций не дает им возможности наслаждаться этими ощущениями. Другие же считают, что остановка определенных функций преодолевается с помощью того удовольствия, которое вызывает адреналин. Многие исследования указывают на важность этих переменных биологических величин, определяемых генетикой. В качестве примера можно привести эксперимент, проведенный под руководством  Ульфа Лундберга (Ulf Lundberg), в значительной степени вскрывший взаимосвязь между мотивацией и мозговой химией положительного стресса, или эустресса.
Группе добровольцев была поставлена сложная умственная задача, и по результатам эксперимента было установлено, что лучше всего с ней справились те, у кого было более высокое содержание катехоламинов, в то время как те, кто боялся неудачи, выделяли кортизол. Здесь прослеживается и обратная связь: те добровольцы, у которых был низкий уровень кортизола, более успешно проходили испытание, поскольку сохраняли выдержку, спокойствие и сосредоточенность.

Но, помимо физиологических, существуют и психологические факторы. Тот же Ганс Селье выделял два вида стресса: эустресс, который побуждает нас к действию, чтобы ответить на вызов, повышает внимание, заинтересованность, вселяет ощущение уверенности, доверия и оптимизма, а также мобилизует организм и увеличивает его адаптационные возможности. С другой стороны, дистресс, то есть отрицательная форма стресса, характеризуется ощущением тревоги, уныния, неуверенности и ощущения того, что наших сил недостаточно для противостояния угрозе. Мы определяем ощущение как эустрессовое или дистрессовое исходя из нашего прошлого опыта (что мы чувствовали во время наших последних экстремальных ситуаций), воспитания (родители, которые старались от всего уберечь), из того, насколько, по нашему мнению, мы владеем ситуацией и из уверенности в самих себе. Если мы попадаем в эустрессовую ситуацию, ее компенсируют положительные ощущения, если же она является для нас дистрессовой, то возобладают негативные корреляты стресса (страх, неуверенность, упадок духа).

Дарио Баррио описывает это следующим образом: «Есть нечто, побуждающее тебя совершить прыжок с огромной высоты. Это происходит вдруг: я стал заниматься парашютным спортом в 1995 году, а затем увлекся бейсджампингом. По мере того, как ты начинаешь получать от него удовольствие, этот вид спорта все больше захватывает тебя. Конечно, страх присутствует, но это контролируемый страх, помогающий тебе быть начеку». Отважный шеф-повар считает, что для описания этого состояния должно быть два разных слова: одно будет обозначать неконтролируемый страх, а второе - напряженное ожидание. Он считает, что это разные состояния.

«Перед прыжком я нахожусь в состоянии напряженного ожидания. В противном случае, чем я тогда вообще занимаюсь? Зато потом, когда у тебя все под контролем, риск доставляет тебе приблизительно такое же удовольствие, как и вкусная еда. Он должен приносить удовольствие, поскольку это крайне важно для сохранения рода. Это сравнимо с ощущением первопроходца, искателя приключений». Для тех, которые стремятся вперед, подобные состояния значат гораздо больше, чем просто выброс адреналина. Речь идет об очень глубоких внутренних ощущениях. Люди, которые занимаются экстремальными видами спорта, обычно имеют ярко выраженную мотивацию достижений: они любят преодолевать трудности, не ожидая от этого какого-либо вознаграждения в виде денег, власти и т.д. Поэтому и говорят, что мотивация достижений является сущностной, поскольку ее стимулирует тот род занятий, который приносит удовлетворение. Наглядным примером тех, кто получает удовольствие от этих ощущений, являются скалолазы. Их девизом можно считать фразу, которая в пяти словах выражает эту жажду ощущений. В 20-е годы альпинисту Джорджу Мэллори (George Mallory) постоянно задавали вопросы, почему есть люди, желающие покорить Эверест. Он отвечал на это: «Потому что он там стоит». Разумеется, экстремальные виды спорта оказывают положительное воздействие. С одной стороны, подобный опыт помогает лучше познать себя. Трансовые состояния в большей степени раскрывают наши возможности, чем повседневная жизнь. В критические моменты мы включаем такие механизмы, о которых сами и не подозревали. Как гласит одна поговорка, «никто не знает, куда повернет флюгер, пока не подует ветер». В моменты опасности мы мобилизуем наши внутренние ресурсы, которые делают нас сильнее, такие как самонаблюдение( чтобы лучше узнать свои сильные и слабые стороны), чувство юмора (в кино часто можно видеть, как человек, побывавший во многих переделках, отпускает шутки, вступая в противоборство с негодяями; это помогает ему оптимально использовать свои возможности и улучшить душевное состояние) и самоконтроль.

Очень важно и то, что во время занятий экстремальными видами спорта люди, ведущие напряженную трудовую жизнь, забывают о проблемах окружающей действительности. Дарио Баррио рассказывает: «Бейсджампинг помогает мне забыть о повседневности. Я думаю, что для нас, которые так напряженно работают, очень важно прожить несколько жизней, сыграть несколько ролей. В какой-то момент я повар, а потом становлюсь спортсменом-экстремалом. Для этого нужно хорошенько сосредоточиться, и тогда можно будет лучше разглядеть свой второй мир. Я работаю в четырех стенах, и очень радуюсь, когда мне иногда удается их покинуть и окунуться в воздушную стихию».

Важную роль играет и сильное чувство единения с теми, кто занимается экстремальным спортом вместе с тобой: «Я прыгаю вместе с Карлосом Суаресом Армандо дель Рейем. За короткое время ты переживаешь очень напряженные моменты, возникает очень сплоченное братство: ты встретил того, кто тебя понимает, у кого такие же молекулы ДНК, как у тебя. И это очень сильно объединяет».

Но, вероятно, самое главное – это ощущение очарования, изумления и восторга. Вот что говорит Дарио Баррио: «С детства я мечтал летать. Здесь целое море философии. Ты задаешь те же вопросы, что и человек, лежащий на смертном одре. Я что-то сделал в этой жизни или был лишь марионеткой в руках других людей? Ты чувствуешь себя очень маленьким, когда летишь с большой горы. Понимаешь, что можешь разбиться, знаешь, что, если допустишь хоть малейшую ошибку, тебе конец».

Баррио говорит, что ему очень нравится с гордостью отвечать на вопрос о том, когда в последний раз он сделал что-либо впервые.«Мне приходится говорить, что это было совсем недавно, потому что жизнь считают не по годам, а по ощущениям, по пережитому опыту. Ты испытываешь ощущение, что живой, поэтому я уверен, что Леонардо да Винчи наверняка стал бы заниматься бейсджампингом. Да и сам Леонардо да Винчи в одной из своих самых знаменитых фраз выразил все чувства, которые испытывает человек во время открытия чего-то нового: «Как только испытаешь ощущение полета, то всегда будешь ходить по Земле с устремленным ввысь взором, потому что ты там уже побывал и желаешь снова вернуться»».

Вклад любителей приключений

В 1914 году сэр Генри Шеклтон опубликовал объявление о наборе добровольцев для экспедиции в Антарктиду. Текст гласил буквально следующее: «Требуются мужчины для опасного путешествия. Низкая зарплата. Сильные морозы. Долгие месяцы полной темноты. Постоянная опасность. Гарантии вернуться живыми не предоставляются. Признание и почет в случае успеха». Рассказывают, что, несмотря на столь странное предложение, исследователь получил более 5 тысяч заявлений. Из них он отобрал 26 человек, которые вместе с ним отправились в экспедицию на паруснике «Эндьюранс» (Endurance), возможно, самой знаменитой в истории мореплавания.

Неисключено, что все это вымысел, но в любом случае он отражает характер людей, отправившихся в одно из самых рискованных путешествий в истории человечества. Нынешняя культура, зачастую делающая упор лишь на то удовольствие, которое эти люди получали от риска, забывает о том, чем они рисковали. Не помнит она и том, что открытие Америки, высадка на Луну и исследование полюсов Земли стали возможными благодаря им. Более того, вполне вероятно, что именно им мы обязаны тем, что стали людьми. Потому что первая обезьяна, которая решила спуститься с деревьев, наверняка была большим любителем адреналина.