На сессии МЭФ под названием «Безработица в России: кто виноват и что делать?» экспертами и практиками российского бизнеса обсуждались источники растущего и угрожающего национальной безопасности уровня безработицы в нашей стране, усугубленной карантинными и прочими ограничительными мерами в связи с пандемией COVID-19. Напомним, что участники форума сделали несколько рекомендаций правительству РФ, носящих в основном денежно-кредитный и налогово-бюджетный характер. Но никто из участвующих в работе сессии не стал разбираться в прочих, помимо экономических последствий коронавирусной инфекции, причинах падения уровня занятости и заработной платы населения.
Этот вопрос проясняет заместитель заведующего кафедры управления персоналом факультета государственного управления МГУ имени М. В. Ломоносова, доктор экономических наук, профессор Татьяна Вячеславовна Зайцева.
* * *
Московский экономический форум — это особая площадка, которая объединяет неравнодушных к будущему России и зачастую критически настроенных участников. Читая материалы специальной сессии, посвященной безработице в Российской Федерации, нельзя не заметить и острые комментарии, и негативные оценочные суждения. Хотя, справедливости ради следует отметить, что многое из сказанного участниками форума, действительно имеет место быть: резкий рост безработицы на фоне пандемии, бессистемное и непродуманное наводнение российского рынка труда дешевым трудом мигрантов из ближнего зарубежья, отсутствие долгосрочной стратегии в использовании тарифного и нетарифного регулирования потоками производства на территории РФ, чрезмерная концентрация на нефтегазовой отрасли в ущерб всем остальным. Предложенные в программе МЭФ «Новый курс» пункты, направленные на улучшение ситуации в отечественной экономике в целом и на рынке труда в частности, имеют рациональное зерно.
В то же время хотелось бы уйти от критики отдельных действий правительства или принимаемых властью ситуативных решений. Гораздо важнее указать на самую важную проблему отечественной кадровой и демографической политики: отсутствие стратегического видения и понимания связи событий на рынке труда с тенденциями развития мировой экономики. Проиллюстрировать это можно на примере группы фактов, которые происходят в настоящее время в крупнейшей экономике мира — Соединенных Штатах Америки.
Начать хотелось бы с развертывания в США реального противостояния притоку низко квалифицированных трудовых мигрантов из стран Латинской Америки, в том числе посредством строительства стены на границе с Мексикой. Идея строительства «Великой американской стены» принадлежит отнюдь не действующему президенту Дональду Трампу, как это иногда представляют СМИ. В том или ином виде, ещё начиная со времен Великой депрессии, американские президенты в своих предвыборных речах обещали «взять под контроль», «обуздать», «положить конец» и т.п. растущим потокам трудовых мигрантов из малоразвитых стран. Но более 70 лет эти обещания никто не собирался выполнять. Дешевые рабочие руки были нужны индустриальной экономике США. В производственных циклах большинства предприятий находилось достаточное количество рабочих мест, где не требовались квалификация и профессиональное мастерство. Что же произошло, когда в 2017 году в США приступили к полномасштабной реализации проекта по возведению стены и за год построили более 1000 км заграждений? Перефразируя слова В. И. Ленина, «случилось то, о чем так долго говорили экономисты», — переход страны к экономике знаний стал очевиден.
Как известно, экономика знаний характеризуется как минимум двумя основными признаками: высоким уровнем автоматизации всех рутинных и поддающихся алгоритмизации процессов (в том числе и интеллектуальных), а также превращением знаний в виде сырых идей или готовых технологий в основной товар.
Роботы, автоматы и искусственный интеллект стали отбирать рабочие места у низкоквалифицированных трудовых ресурсов, чей человеческий капитал базируется на здоровье и физической силе. Даже сложные трудовые операции, которые ранее не поддавались автоматизации, с развитием современных устройств с элементами искусственного интеллекта и машинного обучения, сегодня передаются машинам. Многофункциональные полностью автоматизированные производственные площадки, которые управляются бригадой из нескольких операторов, стали обыденностью. Таким образом, экономика США все меньше и меньше нуждается в дешевых необученных трудовых ресурсах. Для них попросту не остается рабочих мест. На фоне повсеместной автоматизации производство начинает возвращаться на территорию США из Китая, оффшорных зон и стран третьего мира. Но это уже принципиально иные производства, где вместо огромной массы дешевых трудовых мигрантов, выполняющих простейшие трудовые операции, — автоматизированные комплексы вкупе с новыми технологически сложными рабочими местами. Согласно озвученным на прошлой неделе на Давосском форуме данным, начиная с 2016 года, когда в США впервые заметно проявила себя тенденция на возврат производства, количество «восстановленных» рабочих мест превысило 600 000.
С учетом этих фактов уже не вызывают удивление активные шаги американского правительства по тотальному прекращению незаконной миграции и одновременному увеличение квоты по предоставлению «гринкарт» для людей с высшим образованием и уникальными навыками. Как результат — в 2018 году число задержанных на границе с Мексикой мигрантов снизилось в четыре раза и достигло уровня 1971 года. А количество выданных гринкарт по сравнению с 2015 годом увеличилось в полтора раза. Таким образом, на наших глазах происходит процесс трансформации американской экономики с одновременными попытками подстроить под эти изменения рынок труда.
Но, к сожалению, рынок труда чрезвычайно инертен. Страна уже наводнена огромным количеством трудовых мигрантов, многие из которых успели натурализоваться, но при этом так и не получили образования и профессии. Одновременно с этим, недальновидная государственная кадровая политика привела к формированию объемной массы люмпенизированных трудовых ресурсов, чаще всего из числа темнокожих граждан страны. Как следствие, огромный по своей силе социальный взрыв под названием Black Lives Matter, формальным поводом для которого послужило убийство полицейскими афроамериканца. Как и во всех революционных выступлениях в истории до этого, основными «двигателями» этого движения выступили «обиженные и угнетенные», которым, как тут не вспомнить К. Маркса и Ф. Энгельса, «нечего терять, кроме своих цепей».
Таким образом, из всего вышесказанного можно сделать два очень важных вывода: 1) опыт США однозначно и убедительно показывает, что экономика знаний уже стала реальностью, дешевая низкоквалифицированная рабочая сила быстро теряет свою привлекательность и востребованность; 2) скорость перестройки рынка труда существенно ниже, чем того требуют нужды меняющейся экономики. Рынок быстрыми темпами высвобождает низкоквалифицированные трудовые ресурсы на фоне увеличения спроса на персонал, способный занять технологически сложные рабочие места. Как следствие — структурная безработица, обострение социальной ситуации и революционные выступления.
Что же происходит у нас в России? Ведь кто-то может сказать, что до нас эти тенденции докатятся ещё не скоро. Увы, уже докатились, а мы их всё не замечаем. Вот только несколько фактов по тем отраслям, где доля низкоквалифицированной рабочей силы или трудовых мигрантов особенно значительная. Поля Воронежской области уже обрабатывают многофункциональные устройства, которыми управляют операторы с помощью дронов. Количество трудовых мигрантов, занятых в строительной отрасли, сократилось по сравнению с 2010 годом почти в 4 раза ввиду усложнения строительных технологий. В Москве уже прошли успешные испытания доставки еды с помощью дронов, и т.д. и т.п. Самое главное, что скорость этих изменений колоссальная, все происходит на отрезке месяцев, а не лет.
Что же будет с теми трудовыми мигрантами, которых так гостеприимно зазывают руководители нашей страны? Или с теми массами люмпенизированной молодежи, которые проходят обучение по урезанной программе среднего образования? Не хочется кликушествовать, но вывод очевиден. Они как минимум не захотят мириться со своим положением. А вот как проявит себя возможный максимум — покажет время.
