Автор: Алекс Мэсси
Дата публикации: 12-12-2011
Перевод осуществлён Клубом «Суть Времени»
«Туман над Ла-Маншем. Континент отрезан» — один из самых известных заголовков британских газет за все время их существования. И хотя он не бесспорен, он верен в главном: Великобритания всегда стояла особняком от континентальной Европы. Эта островная нация, возможно, и является частью европейского братства, но до сих пор не стала его полноправным членом. И по мере того как кризис евро продолжает сотрясать континент, расстояние между двумя берегами Ла-Манша, судя по всему, только увеличивается.
Так было всегда. После Второй мировой войны Уинстон Черчилль подчеркнул насколько важно европейское единство. Но когда в 1957 г., на основании Римского договора, был создан Европейский союз, Британия осталась в стороне. С тех пор она никогда не проявляла 100-процентного энтузиазма в отношении Европейского проекта, так что нечего удивляться тому, что в пятницу 9 декабря в Брюсселе британский премьер-министр Дэвид Кэмерон наложил вето на предложения, касающиеся нового договора по ЕС, изначально задуманного как мера против нынешнего финансового кризиса. Вернувшись на родину, 12 декабря Кэмерон выступил перед Палатой общин. Премьер сказал, что не считает, что «Британия должна выбрать одно из двух» — либо «быть полноценным, заинтересованным и влиятельным членом ЕС», либо оставаться «в стороне от планов, которые не соответствуют нашим интересам».
Решение Кэмерона стало ясным показателем того, что Великобритания является, в лучшем случае, ассоциированным членом ЕС. Великобритания, подчеркнул премьер, желает «гибкости, как у сети, а не жесткости, как у блока». Но какая сеть может быть гибкой настолько, чтобы включать в себя 26 стран и одного отказника? Более того, само будущее британских отношений с Евросоюзом теперь вызывает вопросы. Идея о возможном выходе Великобритании из ЕС неожиданно стала казаться достаточно реальной.
По правде говоря, на переговорах пространство для маневра у Кэмерона было ограничено. Принятие нового соглашения по ЕС потребовало бы проведения британского референдума, который почти наверняка закончился бы для него проигрышем. Более того — неизвестно, смог бы Кэмерон сохранить поддержку большинства членов собственной партии, при утрате которой, он бы неизбежно подорвал свой авторитет. В октябре более восьмидесяти членов парламента из партии тори проголосовали против предложения правительства провести референдум по британскому членству в ЕС. Это был чисто символический жест, поскольку правительство даже не планировало предлагать подобный законопроект. Если значительное число консерваторов взбунтовалось против абстрактного предложения, насколько больше было бы противников в случае перевода теории в практику?
Какой бы ни была причина, европейские лидеры восприняли решение Кэмерона как часть долгой политики проволочек, направленной на сохранение ее особой прерогативы. В понедельник Кэмерон пожаловался на «дискриминационные» и враждебные отношения европейцев к лондонскому Сити, сердцу британского банковского сектора. Французы считают, что британский финансовый центр часть европейской проблемы; британцы же считают его единственной и самой важной частью своей экономики и полагают, что он должен быть защищен от руководимого Францией вмешательства.
На континенте решительность Кэмерона сделать все возможное, чтобы защитить жизненно необходимый финансовый сектор своей страны, была воспринята как типичный пример британской двуличности. Великобритания, согласно такому представлению, вечно требует для себя всех льгот от членства в ЕС, но постоянно отказывается признать, что это членство требует еще и затрат. Например, она хотела бы сберечь евро, но не будет делать для этого ничего. Сообщают, будто некий французский дипломат пожаловался, что Великобритания повела себя «как мужчина, который хочет пойти на вечеринку обмена женами, только не брать туда жену».
Есть у Кэмерона проблемы и в его собственном коалиционном правительстве. Лидер либеральных демократов и заместитель премьер-министра Ник Клегг, самый проевропеейский лидер самой проевропейской партии страны, сказал ВВС, что тактика Кэмерона «не принесла пользы Великобритании». Хотя Клегг, который в понедельник не присутствовал в Палате общин на речи Кэмерона, осуждает французскую непримиримость, он также обеспокоен тем, что, по его мнению, возникла опасность изоляции Великобритании и превращения ее во второстепенное государство ЕС. «Я думаю, — сказал Клегг, — что это отрицательно повлияет на сохранность рабочих мест, как в Сити так и в других отраслях. Я не думаю, что это хорошо для роста страны и для семей в ней живущих».
Хуже того, Клегг уверял, что если Великобритания продолжит отдаляться от остальной Европы, то вскоре «Вашингтон перестанет брать ее в расчет, и в мире страна будет считаться пигмеем».
Другими словами, этот разговор не ограничивается вопросами экономики или сухими деталями бюрократического регламента, изданного в Брюсселе. Наоборот, всё дело в британском самосознании, в представлении Британии о собственной идентичности и месте в мире. Не каждый согласен с Клеггом. Некоторые евроскептики в будущем видят Великобританию как оффшорный маяк свободной торговли, открытый миру и сильно отличающийся от протекционистской Европы. В этом представлении Великобритания должна стремиться походить на Норвегию или Швейцарию, которые находятся вне ЕС, но входят в Европейскую зону свободной торговли. Другой вопрос — станет ли остальная Европа терпеть Британию, в которой низкие налоги и нет жестких правил.
Вето Кэмерона британская правая пресса встретила с большим одобрением. Но, к сожалению, не очевидно, чтобы наложенное вето действительно что-либо запретило. Другие 26 стран ЕС с парламентского одобрения теперь продолжат принимать новые межправительственные меры, которые непременно окажут влияние на Великобританию. Лидер лейбористской партии Эд Милибэнд не ответил, согласился ли бы он сам на новое общеевропейское соглашение. Но тем не менее, он отнесся резко критически к этой «дипломатической катастрофе». Опрос, напечатанный в лондонской «Таймс», показывает, что 57% избирателей одобрили использование Кэмроном права вето, и только 14% выступили против. Но в то же время 56% сошлись во мнении, что британское влияние в пределах Европейского союза станет меньше.
Решение Кэмерона отразится на всей европейской политике. При этом в самом большом выигрыше окажутся Франция и президент Николя Саркози. Если Великобритания — своего рода англосаксонская кукушка в европейском гнезде, то необходимо признать, что ее изоляция принесет пользу Франции, взгляды которой на все европейские вопросы, включая функционирование внутреннего единого рынка, в основном отличаются от британских.
В этом отношении ставшая слабее Великобритания ослабляет и стратегическое положение Германии, потому что взгляды канцлера Ангелы Меркель на рыночную либерализацию ближе скорее к лондонским, нежели к парижским. Франция, однако, теперь имеет свой маленький «внутренний евро», свободный от британского влияния. Идея более прочно интегрированной еврозоны — давняя французская цель, которая теперь находится в пределах досягаемости.
Эти переговоры также показали, что демократическая ответственность более не входит в жизненно важные вопросы европейского проекта (если она вообще в них входила). Новое требование, согласно которому национальным правительствам надлежит представлять свои бюджеты на утверждение в Брюссель, устраняет последние отговорки о том, будто Европейский союз хотя бы немного волнует зияющий дефицит демократии в самом его сердце.
Никто не полагает, что все будут равны перед новыми правилами, разработанными для предотвращения в странах дефицита бюджета. Пакт стабильности и роста, закреплявший членство в еврозоне, в теории должен был предотвращать большие дефициты бюджета, но был заброшен, как только оказался неудобным Франции и Германии. Сейчас только неисправимый оптимист сможет предположить, что главные локомотивы европейской экономики будут следовать точно тем же стандартам, что и, скажем, Ирландия и Португалия.
Недавний саммит в Брюсселе изменил континент — и то, как он управляется — гораздо серьезней, чем можно было ожидать еще несколько дней назад. Однако эти политические махинации не должны отвлекать от того факта, что переговоры не сделали ничего для решения проблем экономического кризиса, надвигающегося на Европу. Логика подсказывает, что, как говорят американцы, с кризисом масштабом с Суперкубок пытаются бороться мерами уровня лиги Попа Уорнера (крупнейшая и старейшая американская организация юношеского футбола — прим. перев.). Финансовый кризис, поразивший еврозону, если и соприкасается с этими политическими проблемами, то в лучшем случае, лишь по касательной. Возможные решения просто отбросили в сторону. Опять.
И будущее Европы, как и британские отношения с континентом, остается покрытым густым туманом.
Источник: inoforum.ru.
Рейтинг публикации:
|
