Поскольку в течение 15 лет процесс интеграции носил экономический, а не политический характер
Долговые проблемы Евросоюза и зоны евро многих задели, что называется, за живое. Настолько, что стали озвучиваться весьма и весьма резкие прогнозы на будущее. Наиболее интересным из последних стал прогноз министра финансов Польши Яцека Ростовского, которому, к слову, говорить полегче, чем другим, потому как Польша отказалась пока вводить у себя евро.
Так вот, министр говорит о том, что Евросоюз «постигнет крах», если его ведущие индустриальные страны, такие как Германия, не найдут пути для верного решения нынешнего финансового кризиса. Ростовский отметил: «Европейские элиты, включая немецкую, должны сейчас решить, хотят ли они, чтобы евро выжил, даже если за это придется заплатить очень высокую цену, или нет. Если нет, то мы должны готовиться к контролируемому демонтажу еврозоны». «Выбор прост: либо солидарность, либо крах Европы», – заметил он.
По словам польского министра, долгосрочным решением нынешнего финансового кризиса должна быть более глубокая интеграция стран – членов ЕС. «Фундаментальная проблема еврозоны – не экономическая, а политическая. Есть только два пути: более глубокая макроэкономическая интеграция еврозоны или ее распад. Третьего не дано», – подчеркнул Ростовский. По его словам, от возможного краха евро пострадают и те европейские страны, которые не входят в еврозону.
Выступление очень и очень интересное, и его стоит прокомментировать. Первое: Ростовский резонно отмечает, что ключевое слово в нынешней ситуации – за Германией. Тут даже вопроса нет, спорить не о чем: все будет решать позиция Германии. Вопрос в другом – что решать.
Второе: польский министр говорит о солидарности. Иными словами, пытается объяснить, что либо Европа пойдет по пути СССР, т. е. создаст единую государственную систему, либо она распадется. Снова нельзя не согласиться, но есть одно важное обстоятельство – цена. Точнее, Ростовский говорит о том, что она велика, но не говорит, насколько. А ответ очень простой: либо Германия (и только она!) берет на себя персональную ответственность за выплату почти всех долгов всех стран Евросоюза и ответственность за поддержание уровня жизни во всех странах ЕС, либо система начнет разрушаться.
Теоретически это возможно. Беда только в том, что уже опыт присоединения ГДР показывает, что для того, чтобы поднять всех на уровень Германии, ресурсов не хватит. Значит, нужно опускать уровень жизни в Германии, за счет чего повышать его на периферии, которая существенно больше самой Германии, не говоря уже о ГДР. Достаточно сильное решение, а главное – какова его цель? Как его можно «продать» гражданам Германии, которые должны осмысленно проголосовать за это решение?
И еще один вопрос: нужно принять на себя все суверенные долги. Потому что если речь идет о дальнейшей консолидации, то кроме как Германии больше их выплачивать некому. Но если выплачивать деньги немецким банкам – это еще можно объяснить. Однако там довольно много долгов американским, китайским и еще чьим-то банкам. И вот как объяснить немецкому обывателю, что он должен существенно понизить свой уровень жизни, чтобы заплатить болгарские или латышские долги американским банкам, я себе пока представить не могу.
С точки зрения здравого смысла Германия должна «переваривать» страны ЕС постепенно, одну за другой, иначе и надорваться можно. Но времени уже нет, так что тут – либо все, либо ничего. О чем, собственно, и говорит польский министр.
Есть еще одно интересное обстоятельство. Это та логика, в рамках которой расширялся Евросоюз. Понятно, что байки о «европейских ценностях» тут не проходят: на фоне падения уровня жизни речь скорее пойдет о возрождении фашизма, чем толерантности и мультикультурализма. Нет, смысл расширения ЕС для Германии (это важно!) был в том, что это были гарантированные рынки сбыта. Внутренние законы ЕС очень жестко закрывали его рынки для импорта, а главным внутренним поставщиком была все-таки Германия.
При этом вклад Германии в бюджет ЕС возвращался назад – через спрос «малых» стран ЕС на германскую продукцию. И вся немецкая элита отлично это понимала. Сегодня же ситуация совершенно иная: деньги, поступающие в бюджет ЕС, будут из Германии уходить. Навсегда. Потому что они пойдут на поддержку самых бедных, которые будут покупать еду и одежду, причем самую дешевую. Германскому экспорту там места не будет.
Именно по этой причине польский министр говорит о том, что проблема ЕС носит не экономический, а политический характер. Он фактически ткнул брюссельскую бюрократию носом в самое болезненное место всего интеграционного процесса: последние лет 15 он носил не политический, а чисто экономический характер. И представитель самой независимой страны ЕС (ну, быть может, за исключением Англии) говорит об очень простой вещи: либо ЕС примет политическое решение о том, что единство важнее всего (и тогда все должны платить, платить и платить), либо же экономика возьмет верх, и тогда места для ЕС на карте мира не будет.
А принять политическое решение для Германии очень сложно – просто потому, что по численности она не будет иметь не то что квалифицированного, но даже простого большинства. Даже с французами. Т. е. ключевые моменты будут решаться проамериканскими элитами Восточной Европы, Англией, которая уж вовсе непонятно чем будет руководствоваться, а также оголтелыми либералами из некоторых малых стран старой Европы.
В общем, в заключение можно отметить следующее: представитель Польши поставил жесткий и совершенно правильный диагноз. Совершенно очевидно, что принятие политического решения о единстве Евросоюза в нынешних условиях невозможно – и по внутриполитическим причинам Германии (хотя тут еще есть варианты, поскольку уровень манипуляции электоратом может быть очень высок), и по объективным экономическим (у Германии просто нет денег на воплощение этого сценария). А значит, Евросоюз будет сходить с политической сцены. Под чутким давлением США, которые, конечно, ничего лично против него не имеют, но сами остро нуждаются в ресурсах, которые сегодня контролирует ЕС.
И никакого другого варианта я не вижу – как, судя по всему, впрочем, и поляки. Моя прабабушка Ядвига была бы довольна: сказала бы, что кровь себя рано или поздно покажет.
