Когда недавно некоторые отечественные политологи объявили о том, что протестному меньшинству противостоит «молчаливое моральное большинство», сразу запахло чем-то американским – так, словно подъезжаешь поздно ночью к «Макдональдс-авто» или читаешь американизмы вроде «пиплы», «лайкнуть» или «тайм менеджмент». Хотя, строго говоря, напоминает это «пиплы лайкнули тайм менеджмент», поскольку речь идет не просто о кальке с американского термина, что нас на Terra America уже давно не удивляет, но еще и о смешении понятий.

«Молчаливое большинство» относится в эпохе Ричарда Никсона, а «моральное большинство» – к эпохе Рональда Рейгана. Первое – политологический термин, изобретенный спичрайтерами Никсона, небезызвестным и поныне Патриком Бьюкененом и Кевином Филипсом, и активно использовавшийся как самим президентом, так и его вице-президентом Спиро Агню. Термин был призван обозначить собой избирателей из простых американцев, которых штаб Никсона противопоставлял лево-либеральной прессе и неформальной молодежи. Второе же название («моральное большинство») – обозначение ортодоксальной правоконсервативной евангелической организации, которую уж никак не назовешь молчаливой.

Справедливости ради надо отметить, что с американским термином «моральное большинство» у нас в стране не всегда обращались так «вольно». Еще в 2006 году известный российский публицист Егор Холмогоров написал статью, в которой, используя понятие «морального большинства», попытался сформулировать программу-минимум для наших правых – требовать моральности от самих себя и от властей, борясь с укоренившимся, по его мнению, в умах российских граждан представлением о том, что «быть хорошим человеком означает быть лохом морковным».

Поводом для написания статьи Холмогорова стало противостояние так называемой «гражданской гвардии» публичному лгбт-мероприятию в Москве. В этом смысле термин был заимствован отчасти верно – американские правые консерваторы зело не любят лгбт-сообщество и возведение аморального поведения в эквивалент успеха. Однако программа американских «моралистов» была куда шире, и в экономической части она совершенно точно г-на Холмогорова бы не устроила.

Движение «Моральное большинство» не только помогло Рональду Рейгану взойти на политический Олимп, но и сформировало устойчивую и очень влиятельную фракцию социальных консерваторов в Республиканской партии. Фракция эта и поныне «правит бал» в стане «слонов», несмотря на естественное стремление кандидатов обеих партий быть поумереннее. Когда сегодня мы наблюдаем культурные войны в ходе предвыборной гонки в США, мы убеждаемся в правоте основателя движения Джерри Фалуэлла, который, официально распуская организацию в 1989 году, сказал, что его «миссия выполнена». Действительно – христианские консерваторы надежно окопались в лагере республиканцев, а основанный Фалуэллом право-консервативный Университет Свободы (Liberty University) стал обязательным местом для предвыборных речей кандидатов в президенты от этой партии.

Сегодня быть серьезной политической фигурой от республиканцев и не дружить с наследием «Морального большинства» практически невозможно. В свое время амбициозный Джон Маккейн попытался отделаться от влияния евангелистов, но позже вынужден был извиняться и мириться.

Но – обо всем по порядку.

Картер. Начало

Вторя половина семидесятых. Никсон в прошлом. Страной правит Джеральд Форд, который – впервые за всю историю! – не избирался коллегией выборщиков. Америка не только зализывает институциональную рану, полученную в ходе Уотергейтского скандала, но и страдает от рецессии и стагфляции.

Разрядка, которая при Никсоне воспринималась как глобальная победа, теперь видится как глобальное отступление. Опрокинувшие Никсона либералы наступают по всем фронтам. Теорию глобального потепления тогда еще не придумали, но христианская проповедь в государственных и частных школах де-факто запрещена, лгбт-сообщество, феминистки и движение pro-choice (за право на аборты) уже активно действуют. Дело доходит до того, что республиканец Форд косвенно поддерживает идею свободы абортов. Позже он признается, что всегда был pro-choice.

«Люди 68-го года», которым указал на их место бескомпромиссный Никсон, практически безраздельно владеют телеэфиром, определяя культурную политику. И в этом телеэфире традиционные американские ценности, в частности ценности семейные, отнюдь не в топ-листе пропагандируемых. Секулярный гуманизм, феминизм и борьба за права однополых пар становятся мейнстримом.

Американцы по-прежнему набожны, большинство из них посещают церковь, атеистов (впрочем, как и сейчас) крайне немного, но религиозные общины уже чувствуют угрозу. Именно тогда Джерри Фалуэлл заявляет, что придерживаться прежнего баптистского принципа разделения политики и религии более недопустимо и отправляется по стране с политико-этическими проповедями, объединенными общим лозунгом «Я люблю Америку». Это совпадает с самой горячей порой в предвыборной кампании демократа Джимми Картера, который открыто говорит о своей принадлежности к евангелистам (born-again evangelical Christian – то есть заново рожденный во Христе баптист).

Если бы мы сегодня послушали октябрьские 1976 года дебаты между Картером и Фордом, заранее не зная, кто есть кто, то почти наверняка решили бы, что Картер – умеренный республиканец-консерватор, а Форд – столь же умеренный демократ-либерал.

Выборы 1976 года стали началом недолгой эры Картера, которая, хотел того 39-й президент или нет, стала своего рода питательной средой для вхождения в политику христианских правых консерваторов. В книге политического историка Джея Брукса Флиппена «Джимми Картер, политика семейных ценностей и подъем религиозных правых»[1] буквально пошагово описано, как Картер «выпускал джина из бутылки», при этом, будучи слабым президентом и приверженцем компромиссов, он старался угодить и социальным либералам, и социальным консерваторам.

Либералы, скептически относившиеся к его открытой приверженности религии, считали, что Картер предал их, отказавшись от развития успеха прошлых либерально-прогрессистских «побед», а консерваторы отвернулись от него, поскольку считали, что он, как верующий человек, недостаточно решителен и последователен. В результате, религиозные правые устремились к республиканцам, которые встретили их с распростертыми объятиями, а демократы с тех пор делают ставку исключительно на так называемый «либеральный пакет». По мнению Флиппена, этот перелом случился именно при Картере, и заданная теми четырьмя годами смысловая динамика противостояния продолжается и сейчас.

На голову Картера, помимо культурных споров, свалились непрекращающиеся экономические трудности, нефтяной коллапс 1977 года, ближневосточные проблемы, включая кризис с заложниками в Иране, передача Панамского канала и обострение отношений с СССР.

Картер не имел шансов. В 1980-м году он вчистую проигрывает выборы Рональду Рейгану, сохранив за собой выборщиков только 6 штатов и Федерального округа Колумбия против 44 штатов, голосовавших за Рейгана.

«Рука Бога была на этом человеке»

40-й президент Соединенных Штатов Рональд Уилсон Рейган на фоне своих предшественников выглядел несомненным лидером, харизматичным и успешным руководителем великой страны. Его внешнюю и внутреннюю политику, политические решения и даже манеру поведения оценивают по-разному, но никто не отрицает, что это был один из самых влиятельных и уважаемых президентов США за последние десятилетия.

Его называют победителем в холодной войне, автором «рейганомики», лидером консервативной контрреволюции и даже человеком, который «изобрел 80-е»[2].

Сегодня и республиканцы, и демократы обращаются к наследию Рональда Рейгана (тот же Майкл Макфол в бытность профессором политических наук очень часто приводил в пример Рейгана. Вторит ему и Хиллари), более того, идет нешуточный спор о том, что это за наследие.

Золотой стандарт отменил еще Никсон, но именно Рейган понял, что печатный станок можно включать на полную мощность, и это только прибавит стране богатства и влияния.

Рейган, назвав Советский Союз «Империей зла», взнуздал военную машину США и, хотя ему было далеко до Джорджа Буша-младшего в вопросах военной экспансии, он дал армии «испытать себя» на Гренаде, на Ближнем Востоке и в Северной Африке (именно при Рейгане Ливию бомбили первый раз). Когда Рейган понял, что СССР на пороге идеологического краха и более не угрожает США, его ненависть сменилась на нежную дружбу.

Так что есть о чем спорить и за что бороться – именно при Рейгане Америка стала тем, чем предстает перед нами сейчас. Быть политиком, тем более «рейгановского типа республиканцем», означает быть настоящим защитником интересов Америки и американцев.

Известный американский историк Джил Трой, автор термина «он изобрел восьмидесятые», утверждает, что Рональд Рейган никогда не был солдатом культурной войны, он был скорее миротворцем и переговорщиком, нежели ортодоксом. Совсем недавно, в апреле этого года Трой опубликовал в The New York Times статью под названием «Солдаты культурной войны не побеждают», в которой утверждает, что Рейган прекрасно понимал, что республиканцы побеждают только в том случае, если они – прагматики, а не религиозные экстремисты. Ортодоксальные Ньют Гингрич и Рик Санторум, назвавшие себя «рейгановскими консерваторами», пишет Трой, сходят с дистанции, в то время как более умеренный Ромни становится очевидным фаворитом праймериз.

Знал бы Джил Трой, в какой баталии культурной войны придется участвовать Митту Ромни всего месяц спустя! Причем давать отповедь действующему президенту-демократу надлежало с трибуны Университета свободы, того самого, что основал Джерри Фалуэлл. И именно поэтому либерал-прогрессисты из стана Барака Обамы разумно сомневаются в том, что Ромни такой уж умеренный – наследие «Морального большинства» требует сегодня от республиканского кандидата быть именно что солдатом культурной войны. И – хорошие новости для Ромни! – Фалуэлл в свое время призвал всех «моральных» сограждан сплотить ряды: христиан разных конфессий, иудеев, мормонов и даже атеистов.

Позволю себе не согласиться с Джилом Троем, который известен, помимо всего прочего, как убежденнейший сторонник и проповедник политической умеренности и межпартийного консенсуса. «Моральное большинство» и прочие организации религиозных правых расцвели пышным цветом именно при Рейгане, и Рейган на них опирался, не скрывая своей симпатии ни к Джерри Фалуэллу, ни к другим социальным консерваторам[3]. Они были его частыми гостями в Белом Доме и других резиденциях, он ссылался на них, а они на него. И ни разу Рейган не опроверг ни одного высказывания о себе со стороны религиозных правых. 40-й президент всегда был pro-life (то есть против абортов), выступал против однополых союзов, не скрывал своей религиозности и никогда особенно не разделял вопросы религии и политики. Более того, его «рейганомика» предполагала снижение налогов и расширение предпринимательских свобод.

Именно при Рональде Рейгане американские либералы почувствовали себя людьми, лишенными воздуха. И если при Никсоне их «больно били» (а они потом жестко «дали сдачи»), то при Рейгане их последовательно «душили», а они отчаянно хватали воздух ртом, пытаясь нащупать хоть какую-то почву под ногами. С тем, что при 40-м президенте США свершилась-таки «великая консервативная контрреволюция», согласны и большинство либералов, и большинство правых.

Немудрено, что Джерри Фалуэлл счел, что «Рейгана Америке послал Бог». Когда надежд на колеблющегося Картера более не стало, евангельский проповедник основал в 1979 году движение «Моральное большинство» и решительно поддержал кандидата от республиканцев. В своем некрологе Рональду Рейгану в 2004 году Фалуэлл писал:

«Этот экстраординарный человек появился на сцене в поворотный момент нашей национальной истории и удивительным образом объединил нас всех, когда казалось, что такое объединение попросту невозможно. Он обратился к членам “Морального большинства” и, в то же время, привлек на свою сторону множество демократов. Это политическое чудо, которое, возможно, более никогда не повторится… Вот почему я думаю, что рука Бога была на этом человеке».

И далее: «Мистер Рейган был последовательным защитником нерождённых детей и выступал за поправку в Конституции, закрепляющую право на добровольную молитву в школах. Он был настоящим героем для людей веры. Я буду ценить дружбу с этим человеком до конца своей жизни и буду всегда благодарен Богу за то, что он позволил Рональду Рейгану возглавить нас на те славные восемь лет. Я молюсь за то, чтобы и ушедший от нас мистер Рейган продолжал вдохновлять нас на бдительность, дабы Америка оставалась такой, какой он себе ее представлял».

Когда сам Фалуэлл покинул наш мир в 2007 году, консервативная публицистка Энн Коултер (которую, разумеется, в подобного рода статье я не могу не упомянуть), написала о нем:

«Ни один человек в минувшем столетии лучше не иллюстрировал слова Иисуса о том, что “вы будете ненавидимы за имя мое”, чем преподобный Джерри Фалуэлл… От себя скажу, что ни один человек лучше не иллюстрировал тот факт, что нет смысла быть любезными с либералами».

«Моральное большинство» сегодня

Наши сограждане познакомились с термином «моральное большинство» (и многие только это знакомство и помнят) по фильму Милоша Формана «Народ против Ларри Флинта» в 1996 году. В этой ленте известный режиссер противопоставляет Фалуэлла владельцу порнографической империи «Хастлер». Оба изображены не слишком приятными людьми – один напыщенный проповедник (хотя вроде бы и не ханжа), другой гниющий по ходу повествования развратник, чья жена умирает от СПИДа. Единственными прилично выглядящими людьми являются адвокат Флинта (на самом деле, собирательный образ адвокатов порнографа) и члены Верховного суда США, решившие дело в пользу Флинта на основании незыблемости Первой поправки.

Задумку режиссера оставим на суд ценителей кино. Для нас важно то обстоятельство, что в фильме порнограф даже внутри своей корпорации встречает оппозицию в лице вице-президента по маркетингу, который говорит: «Пока Вас не было… Рейган перестроил Америку, и теперь набирает силу движение “Морального большинства”».

Это было фактором в восьмидесятых-девяностых, это остается фактором и сегодня.

Майкл Шон Уинтерс, автор биографического бестселлера под названием «Правая рука Бога. Как Джерри Фалуэлл сделал Бога республиканцем и крестил американских правых»[4], утверждает, что Республиканская партия сегодня – это не партия Джорджа Буша младшего (хотя преподобный его страстно поддерживал), не партия Ромни и не партия Рональда Рейгана, а партия Фаллуэла. В своей статье «Как приведение Джерри Фалуэлла завоевало Республиканскую партию» в журнале The New Republic он пишет:

«Без межрелигиозной коалиции социальных, экономических и внешнеполитических консерваторов, которую сконструировал Фалуэлл, Республиканской партии как таковой сегодня бы не существовало. Партия Рейгана? Да ладно! Сегодняшняя GOP[5] – партия Джерри Фалуэлла».

Его слова как нельзя лучше подтверждаются рассказанной мной в начале статьи историей Джона Маккейна. Пока он пытался «отжать» Фалуэлла со товарищи от Республиканского истеблишмента, апеллируя к тому, что он вполне себе «рейгановский республиканец» и просто не хочет кланяться «этим людям», дела у него шли из рук вон плохо. Когда же он замирился с религиозными правыми, то у него появился шанс на президентство. Правда, тогда было уже слишком поздно…

Формально распущенное «Моральное большинство» сегодня продолжает жить в стенах Университета Свободы и в истеблишменте «слонов», продвигая (отбрасывая детали) пять главных принципов:

• Социальный консерватизм (лгбт, прогибиционисты, секулярные гуманисты, сторонники теории эволюции и глобального потепления могут «отдыхать»);
• Нераздельность политики и религии при полном праве любого христианина требовать от власти морального поведения и моральной политики;
• Агрессивная внешняя политика;
• Поддержка Израиля;
• Минимум государства в экономике и частной жизни при полной свободе предпринимательства.

Разумеется, не такое «моральное большинство» имели в виду отечественные сочинители политических конструктов, им ведь потребовалось, чтобы это большинство еще и молчало… Американские «моралисты» были движением снизу и в течение всего одного десятилетия они полностью перепрограммировали одну из партий, при этом предельно обострив культурную войну.

Возможно, именно поэтому никто из окружения Рейгана так и не остался в дальнейшем в высокой политике – «призрак Джерри Фалуэлла» заменил их всех.

Порой мне кажется привлекательным «моральное большинство» по-американски, но иной раз я его боюсь. Для этих парней Вторая поправка явно важнее Первой…

Рейтинг публикации:

0

Комментарии (1) | Распечатать

Добавить новость в: