За полторы недели до нападения вермахта на СССР 22 июня 1941 года наша разведка 47 раз информировала Кремль о дате вторжения. И только за три дня до войны Красную Армию стали приводить в боевую готовность
Виктор БАРАНЕЦ — 21.06.2011
Во многих исследованиях российских и зарубежных историков давно укоренился миф, что нападение стало внезапным для СССР, что Сталин прозевал этот стратегический момент из-за недостатка достоверной информации от разведки. Но так ли это? Действительно ли советское руководство испытывало дефицит сведений о подготовке вермахта к войне и дате вторжения гитлеровских войск? Ответы на эти и другие вопросы военный обозреватель «КП» Виктор БАРАНЕЦ получил у известного военного историка Арсена МАРТИРОСЯНА, много лет занимавшегося данной проблемой.
ВРЕМЯ «Ч»
Виктор БАРАНЕЦ (В. Б.): - Арсен Беникович, когда советская разведка впервые начала информировать Кремль о возможном нападении Германии на СССР?
Арсен МАРТИРОСЯН (А. М.): - Такие сообщения, в том числе и с указанием различных вариантов разгрома наших войск, стали поступать в Москву еще с 1935 года. А с конца 1936 г. уже было известно, что в Германии разработан первый вариант плана агрессии, носивший в то время «скромное» название «Восточная кампания». Информация об этом была доложена Сталину 10 февраля 1937 г. Информационные сигналы о возможном нападении Германии на Советский Союз поступали и в 1938 -1939 годах. К тому же Гитлер... сам выболтал Сталину примерный срок нападения в своем майском (1941 г.) письме, в котором прямо указал, что примерно 15 - 20 июня он якобы начнет переброску своих войск с германо-советской границы на запад. Хотя на стол Сталина начали ложиться донесения разведки иного рода, в том числе и с более или менее точными сведениями о дате нападения.
В. Б.: - А что было известно в Кремле о планах Гитлера накануне 22 июня?
А. М.: - Самый убедительный ответ на этот вопрос дают архивные материалы. А они говорят о том, что советская разведка в последние 10 дней до начала войны аж 47 раз абсолютно точно или относительно точно называла дату фашистского вторжения. Именно поэтому Сталин 18 июня 1941 года санкционировал объявление боевой тревоги в войсках прикрытия.
В. Б.: - Но почему же тогда Сталин принял такое решение всего за три дня до войны? Может быть, потому, как утверждается в некоторых статьях и исследованиях, что советская разведка ошиблась в определении сроков и даты нападения?
А. М.: - Самое досадное, что источниками таких мифов порой являются, увы, сами разведчики...
В. Б.: - Разведчики - в качестве дезинформаторов?***
А. М.: - Вспоминаю, как десять лет назад в связи с 60-летием начала Великой Отечественной войны редакция газеты Минобороны РФ «Красная Звезда» проводила заседание «круглого стола». И вот там, 16 июня 2001 года, полковник СВР Владимир Николаевич Карпов прямо так и заявил: «К сожалению, разведка не назвала точной даты, не сказала однозначно, что война начнется 22 июня». И с тех пор «просвещенные» авторитетным человеком (разведчик же) доверчивые «исследователи» вот уже целое десятилетие хором голосят, что-де советская разведка не справилась со своей основной задачей - не установила точную дату начала агрессии гитлеровской Германии.
В. Б.: - Но ведь до Карпова почти то же самое утверждали некоторые маршалы, в частности и маршал Жуков, и генералы, в том числе и из разведки...
А. М.: - Их авторитет, безусловно, давит. Кстати, в «исправленном и дополненном по рукописи автора» издании мемуаров Жукова в 2002 году появилась любопытная фраза: «Сейчас бытуют разные версии по поводу того, знали мы или нет конкретную дату начала и план войны. Генеральному штабу о дне нападения немецких войск стало известно от перебежчика лишь 21 июня, о чем нами тотчас же было доложено И. В. Сталину. Он тут же дал согласие на приведение войск в боевую готовность. Видимо, он и ранее получал такие важные сведения по другим каналам...» Каким бы уважаемым ни был образ Жукова в массовом сознании, каким бы ни было почти абсолютное доверие большинства читателей его мемуарам, но правда о работе советской разведки накануне войны неизмеримо дороже.
МЕЖДУ ПРАВДОЙ И ЛОЖЬЮ
В. Б.: - И в чем же суть этой правды?
А. М.: - А давайте обратимся к фактам, которые зафиксированы в архивных документах. Начиная с января 1941 года как минимум 22 сообщения резидентур Главного разведуправления Генштаба, одно - разведуправления ВМФ и 45 -1-го управления НКВД-НКГБ СССР содержали указания на предполагаемые даты нападения. Конечно, в этих документах были и разнобой, и многочисленные дезинформационные «шумы» - германская разведка в поте лица распространяла всевозможную дезу, которая по разным каналам попадала в Москву. И все равно за месяц до войны Сталин уже располагал информацией о том, что в начале 20-х чисел июня произойдет нападение. И лишь за 10 дней до начала войны в Кремль стала поступать информация, в которой, как я уже говорил, точно указывалось время «Ч» - 22 июня...
В. Б.: - И что, раньше никак нельзя было выведать это?
А. М.: - Легко сказать!.. Установить точную дату нападения раньше указанного промежутка времени было невозможно. По той причине, что верховное командование Германии письменно указало день 22 июня 1941 года (как дату нападения) только 10 июня 1941 года. А до этого времени, как, впрочем, и после 10 июня и до дня нападения, немцы вели широкомасштабную, прекрасно продуманную, четко скоординированную и неукоснительно претворявшуюся в жизнь даже в различных деталях и нюансах дезинформационную кампанию. Цель - попытаться ввести высшее руководство СССР и командование армии в полное заблуждение. И все же хоть и за 10 дней до начала вой-ны, а Москва получила точные данные.
Таким художник Федор Решетников представлял Верховного главнокомандующего во время войны. Хотя Сталин получил звание Генералиссимуса и Героя Советского Союза только в июне 1945 года.
«СОВЕТЫ, СОВЕТЫ, СКОРО БУДЕТ ВОЙНА!»
В. Б.: - Кто же и как добыл эту информацию?
А. М.: - Наверное, некоторые читатели сильно удивятся, узнав о том, что одну из важнейших ролей здесь сыграла разведка пограничных войск, как, впрочем, и сами пограничники. Именно разведка погранвойск одной из первых смогла установить начало выдвижения ударных группировок вермахта на исходные для нападения позиции. Впервые пограничники назвали дату вторжения гитлеровцев 14 июня 1941 г. Об этом им сообщили два диверсанта, задержанные на участке 19-й заставы погранотряда НКВД Белорусской ССР. Вторично ту же дату - 22 июня - назвала вторая группа диверсантов, задержанных 18 июня. Еще 6 раз эту информацию подтвердили агенты пограничников, работавшие на той стороне кордона. В тот период стали активно поступать такие же данные от военных перебежчиков и дружественно настроенных к СССР гражданских лиц, живших по ту сторону границы.
В середине июня советскую границу в Прибалтике перешел солдат стоявшего в гарнизоне Айдкунен 405-го пехотного полка вермахта, который на допросе показал, что, по словам генерала фон Ленгвица, инспектировавшего их часть, в ближайшие дни произойдет нападение Германии на СССР. 15 июня 1941 г. на участке 4-й комендатуры 93-го Лисковского погранотряда проживавшие на сопредельной стороне польские женщины выходили на берег пограничной реки и, сложив рупором ладони, кричали советским пограничникам: «Советы, Советы, скоро будет война! Советы, через тыждень (по-польски - неделя. - А. М.) будет война!» Это было зафиксировано сотрудниками разведки погранвойск и доложено по инстанции. Суммарно пограничники назвали дату 22 июня 26 раз!
В. Б.: - А сколько всего было перебежчиков?
А. М.: - Только за период с 1 по 10 июня пограничники задержали 108 вражеских лазутчиков и диверсантов. Вдвое больше их было задержано и в оставшиеся до нападения одиннадцать дней.
ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ С ТОЙ СТОРОНЫ
В. Б.: - Нет, пожалуй, ни одного исследования о начале войны, где не упоминался бы еще и некий немецкий фельдфебель...
А. М.: - Есть документы, в которых говорится, что поздним вечером 21 июня 1941 г. советско-германскую границу на участке 4-й комендатуры Владимир-Волынского пограничного отряда перешел ефрейтор Альфред Лисков. Он примерно за 7 часов до нападения перешел на советскую сторону и предупредил о грозящей беде.
В. Б.: - Если верить мемуарам, то это именно тот самый перебежчик, опираясь на данные которого, Жуков якобы сообщил Сталину о неизбежном нападении Германии?
А. М.: - Да, и якобы потребовал тут же дать директиву о приведении войск западных округов в боевую готовность. Вот почему у многих давно сложилось впечатление, что Сталин «почти ничего не ведал» о грядущем нападении и только благодаря Жукову до него дошло, что война вот-вот грянет. Тут стоит вспомнить, как в мемуарах Георгия Константиновича описывается этот случай:
«Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик - немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исход-ные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Я тотчас же доложил наркому и И. В. Сталину то, что передал М. А. Пуркаев.
- Приезжайте с наркомом в Кремль, - сказал И. В. Сталин.
Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.
И. В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.
- А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? - спросил он.
- Нет, - ответил С. К. Тимошенко. - Считаем, что перебежчик говорит правду.
Тем временем в кабинет И. В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их...»
Увы, не только доверчивые обыватели, но и некоторые серьезные исследователи охотно муссируют этот факт, особенно напирая на то, что Сталин, мол, и в данном случае не собирался верить фельдфебелю и потому чрезмерно осторожничал. Причем все преподносится так, как будто только от немецкого перебежчика высшее советское руководство и узнало о скором нападении...
В. Б.: - Получается, что никакого значения информация Лискова тогда уже не имела?
А. М.: - Именно так. К тому же архивные документы свидетельствуют: передача директивы № 1 в войска была закончена уже в 0 час. 30 мин. 22 июня по московскому времени. То есть с учетом разницы между местным и московским временем - за полтора часа до того, как от А. Лискова была получена важная информация, которую еще надо было передать в Москву, к тому же через Киев! В Москву она поступила не ранее 5 часов утра. Совершенно очевидно, что решение о направлении директивы № 1 принималось отнюдь не на показаниях А. Лискова, а на основе других данных, ибо сведения фельдфебеля о грядущем вот-вот нападении прозвучали после того, как директива уже шла в войска.
Гитлер и Паулюс у карты военных действий (фото из немецкого архива).
В ЧЕМ СОМНЕВАЛСЯ ВОЖДЬ?
В. Б.: - И тем не менее это уже стало почти исторической аксиомой: Сталин с большим недоверием воспринимал любую информацию такого рода...
А. М.: - Среди определенной категории исследователей считается особым шиком ёрничать насчет особой осторожности и подозрительности И. В. Сталина, с которой он якобы встречал сообщения перебежчиков, агентов и диверсантов. Жуков же не преминул вставить якобы произнесенные Сталиным слова в текст своих мемуаров, подчеркивая тем самым особую подозрительность Иосифа Виссарионовича. Помните: «А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?»
В. Б.: - Но ведь вопрос резонный. Мог быть ведь и такой ход с германской стороны. Деза ведь тоже была своего рода оружием войны...
А. М.: - Я не стану ёрничать насчет невесть откуда взявшейся в мемуарах Жукова его с Тимошенко твердой уверенности, что информация перебежчика соответствовала действительности. Но нельзя не учитывать, что они оба не были профессионалами в вопросах разведки и контрразведки. Дело в том, что при всей колоссальной значимости получаемой от задержанных перебежчиков, но особенно агентов и диверсантов германских спецслужб информации любой мало-мальски сведущий в работе разведки специалист должен был обязательно обратить внимание на то, что направленные на советскую территорию с мелкими тактическими заданиями владеют важнейшей информацией сугубо стратегического характера! В том числе и о дате нападения, и о приготовлениях целых немецких армий!
Сталин, Берия и Меркулов не были профанами в работе спецслужб. Они совершенно справедливо заподозрили неладное в этой информации.
Откуда эти агенты и диверсанты в званиях рядовых или ефрейторов могли знать стратегически важную информацию? Ее необходимо было немедленно и самым тщательнейшим образом проверить и перепроверить. Ибо последствия безоговорочной веры в показания перебежчиков без проверки могли быть катастрофическими. Ведь германское командование специально провоцировало советское руководство на такие действия, которые можно было бы представить агрессивными и тем самым оправдать якобы превентивный характер грядущего нападения. Ни Сталин, ни Берия, ни Меркулов не поддались на эту мелкотравчатую провокацию и решили провести блицпроверку данных с помощью авиаразведки.
ВОЗДУШНАЯ РАЗВЕДКА
В. Б.: - В чем был смысл такого шага? Убедиться, что гитлеровские армии уже у порога?
А. М.: - Сталин отдал приказ о срочном проведении в течение светового дня 18 июня 1941 года воздушной разведки вдоль всей линии границы в полосе ответственности Западного особого военного округа (ЗапОВО).
Почему именно там? Потому что Сталин не поверил оптимистичным заявлениям командующего ЗапОВО Павлова, которыми он пытался успокоить Кремль. Кроме того, совершенно ясно, что Сталин особое значение придавал безопасности именно на Западном, то есть Белорусском, направлении, где назревала самая серьезная угроза.
Кстати, именно в этом округе раньше, чем в других, по приказу Сталина стали выдвигать дивизии к границе с 11 июня.
В. Б.: - И как же проводилась авиаразведка?
А. М.: - Вот как это выглядело в описании непосредственного исполнителя этого задания Сталина - Героя Советского Союза, генерал-майора авиации (с 4 июня 1940 г.) Георгия Нефедовича Захарова, командовавшего перед войной 43-й истребительной авиадивизией Западного особого военного округа:
«...Где-то в середине последней предвоенной недели - это было либо семнадцатого, либо восемнадцатого июня сорок первого года - я получил приказ командующего авиацией Западного особого военного округа пролететь над западной границей. Протяженность маршрута составляла километров четыреста, а лететь предстояло с юга на север - до Белостока. Я вылетел на У-2 вместе со штурманом 43-й истребительной авиадивизии майором Румянцевым. Приграничные районы западнее государственной границы были забиты войсками. В деревнях, на хуторах, в рощах стояли плохо замаскированные, а то и вовсе не замаскированные танки, бронемашины, орудия. По дорогам шныряли мотоциклы, легковые - судя по всему, штабные - автомобили.
Где-то в глубине огромной территории зарождалось движение, которое здесь, у самой нашей границы, притормаживалось, упираясь в нее... и готовое вот-вот перехлестнуть через нее. Количество войск, зафиксированное нами на глазок, вприглядку, не оставляло мне никаких иных вариантов для размышлений, кроме единственного: близится вой-на. Все, что я видел во время полета, наслаивалось на мой прежний военный опыт, и вывод, который я для себя сделал, можно сформулировать в четырех словах: со дня на день»...
Окончание - в завтрашнем номере «КП».
Арсен Беникович МАРТИРОСЯН
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Арсен Беникович МАРТИРОСЯН родился 10 января 1950 года в Москве.
Окончил Высшую школу КГБ СССР им. Ф. Э. Дзержинского и Краснознаменный институт КГБ СССР им. Ю. В. Андропова. Много лет находился на оперативной работе в разведке. Окончил аспирантуру. После увольнения со службы всецело увлекся военной историей, изучая многочисленные архивные отечественные и зарубежные документы. Автор 20 книг. Из них наиболее известны «Заговор маршалов. Британская разведка против СССР», «22 июня. Правда Генералиссимуса», «200 мифов о Великой Отечественной войне», «Сто мифов о Лаврентии Берия» и другие. Член Союза писателей России.
Точная дата войны была известна Кремлю
Алексей МАЙОРОВ
Об этом свидетельствуют рассекреченные документы советской разведки.
Накануне годовщины начала Великой Отечественной войны Служба внешней разведки России подготовила сборник документов «Агрессия», в котором впервые были обнародованы разведданные, докладывавшиеся высшим руководителям СССР в 1939-1941 годах, в том числе перед самым нападением Германии на нашу страну.
Из них следует: Иосиф Сталин и его соратники знали о том, что война неминуемо начнется во второй половине июня 1941 года.
Лев Соцков
Впервые СВР РФ рассекретила такое большое количество материалов, посвященнных подготовке нацистов к войне против Советского Союза. Это аналитические записки, донесения из резидентур, составленные на основе данных, полученных от наших агентов в самых разных странах. Они ложились на стол Сталина, Берии, Молотова...
В последние годы среди российских историков и политиков не утихают споры: насколько точными были сведения разведки о сроках начала войны, не "купились" ли наши разведчики на дезинформацию противника. Теперь читатели смогут сделать вывод сами. Листы документов с грифом «совершенно секретно» подтверждают, что были случаи, когда по каналам разведки поступали данные от подставных лиц германских спецслужб (обычное дело на невидимом фронте), но они резко отличались от общего потока информации от других источников.
Зерна отделялись от плевел. Большая часть донесений о военных приготовлениях нацистов поступала из аппаратов Геринга и Гимлера. И это была надежная информация. 17 июня 1941 года начальник внешней разведки Павел Фитин лично доложил Сталину о точной дате нападения на СССР, тем самым лично поручившись головой за достоверность сведений (такие тогда были порядки).
В те дни наш важнейший агент Старшина, офицер штаба ВВС Германии, сообщил, что "все приготовления к вторжению закончены и вермахт находится в режиме ожидания. Война может начаться 21 или 22 июня, но не позже". Летели в Москву и срочные донесения от агента Брайтенбаха - Вилли Лемана, сотрудника гестапо. Он однозначно называл точную дату войны - 22 июня. Телеграммы с аналогичными предупреждениями приходили из столиц стран-союзниц Германии - Италии, Финляндии, Румынии, Венгрии...
В них говорилось, что Гитлер окончательно принял политическое и военное решение - атаковать Советский Союз. Последняя такая депеша пришла 19 июня из Рима. Наш агент сообщил о шифровке, присланной послом Италии в Берлине. Посол докладывал Муссолини, что «был приглашен в германский генеральный штаб, где ему официально сообщили, что вторжение в СССР произойдет в период с 20 по 22 июня». Всего Сталин получил около 30 донесений разведки, в которых со ссылкой на агентуру утверждалось: Германия нападет на СССР в 20-х числах июня. Но решения о всеобщей мобилизации вождь так и не принял.
Лев Соцков собрал уникальные документы советской разведки.
А ведь в Кремль докладывалась не только политическая информация, но конкретные планы бомбардировок советских стратегических объектов. Источники разведки в Люфтваффе докладывали о наличии снимков высокого разрешения нашей инфраструктуры для проведения эффективных бомбардировок.
Эти добровольные помощники (например, тот же агент Старшина), даже выступали с предложениями, что нужно сделать для противодействия немецкой авиации. Но увы, когда сообщения готовились для доклада в Кремль, эти рекомендации были вырезаны. Любые советы вызывали раздражение у Сталина.
Поступали оперативные сведения и с периферии - от НКГБ Белоруссии, Украины. Перебежчики докладывали о беспрерывном пополнении немецких войск, о подготовке к форсированию водных преград, создании полевых складов боеприпасов.
Увы, и к этим сообщениям вовремя не прислушались. Как бы там ни было, но в своей совокупности рассекреченные доументы убедительно свидетельствуют, что разведка выполнила свою важнейшую функцию, проинфомировав политическое руководство СССР о планах Гитлера и назвав точную дату начала войны.
ВОПРОСЫ АВТОРУ
Лев СОЦКОВ, ветеран СВР РФ, историк, составитель сборника "Агрессия": "Вождь боялся дать Германии повод для вторжения"
- Как, по-Вашему, есть ли личная вина Сталина в том, что война застала нас врасплох?
- Этот вопрос актуален уже много лет. Сегодня мы можем только годать о мотивах его поступков. Как известно, он никаких мемуаров не оставил и дневников не вел. Из того, что мы знаем из окружения Сталина, он больше всего боялся обвинений в том, что даст Гитлеру повод для начала войны. Говорят, якобы были предложения о нанесении упреждающих ударов. Но если бы Сталин принял такое решение, то мы бы сами стали «агрессорами» и никакой антигитлеровской коалиции не сложилось бы. - Если разведка обо всем информировала, откуда появился термин «внезапное нападение»?
- Этот тезис был выдвинут нашим руководством для того, чтобы объяснить катастрофические неудачи в начале войны. Далеко не всеми секретными сведениями разведки Сталин делился даже с главными военными руководителями. Напомню: только вечером 21 июня Жуков и Тимошенко убедили его направить в войска ориентировку о приведении их в полную боевую готовность. Но время уже было упущено. - Многие историки упрекают разведеку в том, что она называла разные даты нападения: 15 мая, затем 25 мая и 22 июня. В чем была причина?
- Дело в том, что немцы на самом деле переносили дату вторжения. Фюрер не мог оставить на своем стратегическом фланге неспокойные Балканы с восставшей Югославией. Ее захват потребовал больше времени, чем планировалось, и поэтому нападение на СССР перенесли более, чем на на месяц - с 15 мая на двадцатые числа июня. Разведчики об этом информировали. Но если нападение предрешено, столь небольшая разница в сроках не имела значения.
- Узнаем ли мы имена иностранных агентов, которые передавали в Москву секретные сведения?
- Разведка раскрывает своих людей, как правило, лишь тогда, когда обстотельства раскрывают их без нашего участия. Многие из наших тогдашних помощников были схвачены и казнены. Но некоторые не раскрыты до сих пор. Мы не собираемся оглашать их имена: чего будет стоить разведка, если она по своей инициативе рассекречивает собственных агентов. Но мы никогда не забудем, как эти люди в тяжелейших условиях информировали нас о планах фашистов.
- Нашим спецслужбам повезло, что у них тогда оказались столь уникальные возможности, или это результат упорной работы?
- Я в разведке очень давно, больше полувека. Это тяжелый труд, и у каждого разведчика своя судьба. Мы работаем в разных странах при разных обстоятельствах. Склонить человека к сотрудничеству с иностранным государством крайне непросто. Говоря о предвоенном периоде, нужно помнить, что люди помогали Советскому Союзу, осознавая реальную опасность победы фашизма. Сейчас обстановка совсем другая, меняются цели и средства нашей работы. Но надо всегда помнить, что разведка - это тот инструмент, без которого государство, которое претендует на
лидирующую роль в международных делах и хочет обеспечить свою безопасность, существовать не может.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
» Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии
Материалы предназначены только для ознакомления и обсуждения. Все права на публикации принадлежат их авторам и первоисточникам. Администрация сайта может не разделять мнения авторов и не несет ответственность за авторские материалы и перепечатку с других сайтов. Ресурс может содержать материалы 16+
